Город. Александр Блок

      Открыл окно. Какая хмурая

      Столица в октябре!

      Забитая лошадка бурая

      Гуляет на дворе.

      Снежинка легкою пушинкою

      Порхает на ветру,

      И елка слабенькой вершинкою

      Мотает на юру.

      Жилось легко, жилось и молодо —

      Прошла моя пора.

      Вон — мальчик, посинев от холода,

      Дрожит среди двора.

      Всё, всё по старому, бывалому,

      И будет как всегда:

      Лошадке и мальчишке малому

      Не сладки холода.

      Да и меня без всяких поводов

      Загнали на чердак.

      Никто моих не слушал доводов,

      И вышел мой табак.

      А всё хочу свободной волею

      Свободного житья,

      Хоть нет звезды счастливой более

      С тех пор, как запил я!

      Давно звезда в стакан мой канула, —

      Ужели навсегда?…

      И вот душа опять воспрянула:

      Со мной моя звезда!

      Вот, вот — в глазах плывет манящая,

      Качается в окне…

      И жизнь начнется настоящая,

      И крылья будут мне!

      И даже всё мое имущество

      С собою захвачу!

      Познал, познал свое могущество!…

      Вот вскрикнул… и лечу!

      Лечу, лечу к мальчишке малому,

      Средь вихря и огня…

      Всё, всё по старому, бывалому,

      Да только — без меня!

      В пыльный город небесный кузнец прикатил

      Огневой переменчивый диск.

      И по улицам — словно бесчисленных пил

      Смех и скрежет и визг.

      Вот в окно, где спокойно текла

      Пыльно-серая мгла,

      Луч вонзился в прожженное сердце стекла,

      Как игла.

      Все испуганно пьяной толпой

      Покидают могилы домов…

      Вот — всем телом прижат под фабричной трубой

      Незнакомый с весельем разгульных часов…

      Он вонзился ногтями в кирпич

      В унизительной позе греха…

      Но небесный кузнец раздувает меха,

      И свистит раскаленный, пылающий бич.

      Вот — на груде горячих камней

      Распростерта не смевшая пасть…

      Грудь раскрыта — и бродит меж темных бровей

      Набежавшая страсть…

      Вот — монах, опустивший глаза,

      Торопливо идущий вперед…

      Но и тех, кто безумно обеты дает,

      Кто бесстрастные гимны поет,

      Настигает гроза!

      Всем раскрывшим пред солнцем тоскливую грудь

      На распутьях, в подвалах, на башнях — хвала!

      Солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, —

      Наши гимны, и песни, и сны — без числа!…

      Золотая игла!

      Исполинским лучом пораженная мгла!

      Опаленным, сметенным, сожженным дотла —

      Хвала!

      Открыт паноптикум печальный

      Один, другой и третий год.

      Толпою пьяной и нахальной

      Спешим… В гробу царица ждет.

      Она лежит в гробу стеклянном,

      И не мертва и не жива,

      А люди шепчут неустанно

      О ней бесстыдные слова.

      Она раскинулась лениво —

      Навек забыть, навек уснуть…

      Змея легко, неторопливо

      Ей жалит восковую грудь…

      Я сам, позорный и продажный,

      С кругами синими у глаз,

      Пришел взглянуть на профиль важный,

      На воск, открытый напоказ…

      Тебя рассматривает каждый,

      Но, если б гроб твой не был пуст,

      Я услыхал бы не однажды

      Надменный вздох истлевших уст:

      «Кадите мне. Цветы рассыпьте.

      Я в незапамятных веках

      Была царицею в Египте.