Зло в имени твоем. Чингиз Абдуллаев
на все вопросы, среди которых попадались порой смешные, порой непонятные, которые можно было задавать либо в больнице, либо в сумасшедшем доме. Но тем не менее она ответила на все вопросы и, сдав анкеты, просто забыла про них.
Через две недели ее вызвали к ректору. Она никогда не была у ректора и поэтому не могла понять, чем был вызван столь непонятный интерес. Ректор был знаком с ее отцом, работавшим в МИДе, но и только. Они никогда не встречались и не разговаривали. В кабинет она шла, как и все студенты, заранее чувствуя себя виноватой. Тем более что срочный вызов передал ей не староста группы, а сам декан, спустившийся во время перемены на их этаж и лично нашедший Чернышеву.
Улыбающаяся секретарь ректора подмигнула ей, и она вошла в кабинет. Кроме ректора, там сидели двое незнакомых людей. Один, постарше, был лысый, с глубокими проницательными глазами. Он сразу повернулся, когда она вошла, и посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. Другой, помоложе, был седоватый подтянутый человек с резкими, жесткими чертами лица. Ректор сидел не как обычно, за своим столом, а напротив гостей за длинным гостевым столом.
– Вы меня вызывали? – спросила Марина.
– Да, – сказал ректор, – проходите, садитесь, Чернышева. Эти товарищи хотели с вами встретиться. Вы поговорите в моем кабинете. О вашей беседе никто не должен знать. Вы меня понимаете?
– Конечно. – Она не удивилась.
МГИМО был особым институтом, здесь готовили будущих дипломатов, и обстановка секретности соответствовала качеству получаемых знаний. Но тут произошло неожиданное. Ректор встал и, сделав ей жест рукой оставаться на месте, вышел из кабинета. Она осталась с двумя незнакомцами. Лысый по-прежнему внимательно смотрел на нее. Но разговор начал другой.
– Чернышева Марина Владимировна? – уточнил он.
– Да.
– Ваш отец работал дипломатом?
– Да.
– Чем занимается ваша мать?
– Она болеет. Сейчас дома. Раньше работала врачом в наших посольствах за границей.
– Вы единственный ребенок в семье?
– Да.
Пока они спрашивали только о вещах, ответы на которые можно было найти и в ее анкете, заполненной после поступления в институт. Но потом начались другие вопросы.
– Вы болели чем-нибудь в детстве? – спросил незнакомец.
– Гриппом, ангиной, – удивилась она.
– И все?
– Наверно, все, я точно не знаю.
– Вы болели в пять лет дифтерией. Помните?
– Да, – еще больше удивилась она, – действительно болела. Мы тогда жили в Южной Америке.
– У вас было осложнение?
– Мама говорила, что было, но я не помню.
– Вы никогда не жаловались на свой слух?
– Нет.
«Почему он спрашивает о таких ненужных вещах?» – подумала она, но незнакомец уже доставал из своей папки ее анкету, заполненную месяц назад.
– Эта ваша анкета?
– Моя, –