Сборник. Книга 1. Роман «Седой» и другие избранные произведения. Александр Войлошников
считать чужие деньги не удобно… пока они не в твоём кармане. Тырю грони по заначкам. Остаётся справил пачка и удостоверение. Обычно, такую мульку бросаю в почтовый ящик. Но это ксивы вояка в чинах, а я таких ненавижу, как чекистов. Честные командиры все арестованы. А эта… мордастая сволочь, воняющая одеколоном, ради ордена запросто заставит замороченных ванькОв в народ шмалять!
Аккуратненько, кладу в лопатник камень, бережно опускаю в канаву с водой под насыпью. «Бульк!» – прощается лопата с шикарной жизнью… По закону Архимеда, каждое тело, погруженное в воду, если не плавает, то называется утопленником. Так и надо! Щедро платит воякам советская власть: из лопаты я с полкуска вынул! На зиму хватит…
Сниму комнатку на окраине райцентра у одинокой бабуси с коровой, буду жить, в баню городскую ходить, в гремучих цинковых шайках отмываться, в парилке парком наслаждаться, картошку с простоквашей кушать и бабусины причитания слушать. Сойду за городского внука. А ксивы у меня в поряде. Даже школьный табель есть. Чтоб зимою не скучать, буду школу посещать.
А пока что, надо с этой станции линять. Про телефон я знаю. Но как отсюда умотать, если здесь проходящие поезда не останавливаются, а местный поезд придёт днём и выйдут к поезду три бабуси, «два весёлых гуся» и… местный мент, который не только бабусь по отчеству знает, но и гусей по меткам различает!?
Прохладный ветерок пахнет горько осенней листвой, сеном, близкой речкой… намекает на то, что хорошо б выспаться в стоге сена, а утречком купить кринку молока с хлебом и на свежую голову думать, как выбираться отсюда без рандеву с ментом?
Глава 2. Побегушники
«Был бы человек, а статья найдётся»
Сентябрь. 39 г.
12 лет.
Не успеваю отойти на сотню метров от путей, как настораживает далекий, приближающийся гул поезда. Шум ближе, громче. И из непроглядного мрака, окружающего станцию, появляется яркий треугольник из верхнего прожектора и двух нижних фонарей паровоза. Скрежеща и чугунно громыхая нескладным, длинным туловищем, на дальний станционный путь вползает товарняк. Краснуха! Её-то мне и надо, чтоб умотать по-тихому!
Могучий паровозище ФД – Феликс Дзержинский – с трудом сдерживает нетерпеливый бег разогнавшихся на перегоне тяжелых вагонов, а потом, с облегчением, отдувается, громко стравливая излишние трудовые атмосферы и, успокоившись, начинает сонно, умиротворённо попыхивать, посапывать. Замаялся трудяга с тяжелым составом на длинном перегоне…
Иду вдоль длинного состава, осматривая двери товарных вагонов. Тяжелые запоры дверей накрепко обмотаны толстой проволокой и запломбированы: ценный груз. Ни одного порожняка в составе! На открытые платформы и тормозные площадки я не смотрю: прохладно. Пройдя вдоль состава с одной стороны, обхожу его с другой, всё ещё надеясь найти не запертую дверь. Потеряв надежду попасть в вагон, в третий раз иду вдоль состава, приглядываясь к грузам на открытых платформах: нет ли там местечка, укрытого