Полет орла. Валентин Пронин
тоже прислушивались тревожно. То есть Кутузов неспроста отступал к Вене, приказав сжечь за собой все мосты. А вот здесь, на Энсе, замешкались.
Неприятель (артеллерийские части французов) виден был уже на холмистой местности простым глазом. Скоро французские орудия начали обстрел русских пехотинцев, стремившихся скорей перейти мост. Ядра сначала пролетали над головами. Какой-то солдат, вскрикивая, рассказывал, как его полк попал давеча под обстрел.
– Ох, мил-человек, летит, как колобок обгорелый, и шасть в чащу-то, в человеческу… Только руки, ноги и полетели… А уж кровища-то, ой-ё-ей… Спаси и сохрани Господь Бог наш…
Последним проходил гусарский полк, в котором служил ротмистром известный московский поэт Денис Давыдов, молодой, пылкий, с черными кудрявыми бакенбардами и усами. Он бесшабашно ехал по мосту со своими гусарами, когда все услышали особенный резкий свист.
– Картечь, – сказал рядом гусарский полковник-немец. – Не рискуйте, ротмистр… Французы стреляют, как по мишень, о да… Скорее жечь мост. Почему не выполняйт приказ, шорт восьми! Всем сойти с коня и жечь этот проклятый мост…
Французы еще несколько раз хлестанули из пушек картечью. Несколько гусар было убито, но мост все-таки подожгли.
При деревне Шлампанице, где на небольшой высотке находился Наполеон, окруженный маршалами, стало совсем светло. А с низины, откуда должны были выйти русская пехота и австрийская конница, плыли вязкие волны белого тумана, который постепенно рассеивался.
Кутузов, сидя верхом, при выходе из деревни Пратц, раздражался тем, что русские войска перестраивались на виду у французов, которые, собранные в батальоны, стояли уже близко. Даже туман их не скрывал. «Это скверно, очень скверно…» – думал старый фельдмаршал.
Подъехал император Александр со свитой. Кутузов с подчеркнутой почтительностью приветствовал его, но отвернулся от австрийского императора Франца и от всех этих остальных молодых нарядных, жизнерадостных, августейших или титулованных господ на прекрасных конях.
Неожиданно из спасительного для союзников тумана появились сомкнутые в густые колонны французы. Русские, которых так же неожиданно покинули австрийцы, попятились, а потом побежали. Артиллеристы, перестав стрелять, были атакованы французами. Однако после великолепной атаки русских кавалергардов, которая захлебнулась от французской картечи, французы оказались позади русских и австрийцев.
Тогда с высоток, где наблюдал за сражением Наполеон со своими маршалами, начали упорно и непрерывно стрелять французские пушки. В карете русского императора сидел бледный и, кажется, раненный осколком гранаты, обер-гофмаршал граф Толстой. А сам император Александр уже давно ускакал верхом и находился в трех верстах от сражения. К вечеру оно было окончательно проиграно.
Наполеон приказал оказать медицинскую помощь не только французам, раненным в этот день, но даже австрийцам и русским.
Итак, генерал Мак из-за своей бездарной торопливости потерял