Ворон. Волки Одина. Джайлс Кристиан
прокричал он.
Синелицые повторили эти слова, а потом один их них затянул ту же заунывную песнь, что мы слышали раньше. Флоки Черный посмотрел на Сигурда, подошел к воющему и врезал ему кулаком в челюсть, отчего тот рухнул как подкошенный. Его сотоварищи продолжали причитать с поднятыми к небу руками. Мы недоуменно переглядывались; некоторые взялись за амулеты или рукояти мечей, чтобы отогнать злые чары. Старый Асгот бормотал заклинания – просил Одина защитить нас от загадочного колдовства.
– Надо было их прикончить, – простонал Бодвар, потом наставил на синелицых копье и поднял щит, будто закрываясь от пугающих слов на незнакомом языке.
– Вы все знаете, что делать, – сказал Сигурд. – Если псы вздумают сопротивляться, убейте.
Аслак сдернул золотой обруч со шлема военачальника и бросил его Сигурду. Потом злобно дернул синелицего за чешуйчатую кольчугу, чтоб тот ее снял. Все принялись делать то же самое, и синелицые стали неохотно стягивать с себя боевое облачение. Я вдруг понял, почему Сигурд остановил резню. Потому что лучше, когда пленник отдает кольчугу добровольно и ее не приходится сдирать с вонючего трупа. Забрав у синелицых все ценное, мы оставили их дрожать в одном исподнем – даже сейчас их больше волновали странные ритуалы. Мне хотелось надеяться, что они и вправду молятся своему богу, как сказал Пенда, а не творят какую-нибудь мощную волшбу против нас. Я недоумевал, что за бог заставляет их падать на колени и тыкаться лицом в грязную землю, чтобы доказать свою верность. Такой бог либо жесток, либо те, кто в него верит, лишены гордости, в отличие от скандинавов.
Мы смотрели, как побежденные синелицые уходят в ночь, везя тела убитых на оставшихся в живых лошадях, – их мы не взяли за ненадобностью. Мы знали, что успеем погрузить провизию и награбленную добычу на корабли и отплыть до того, как синелицые вернутся с подкреплением.
Недоуменно кривя тощее лицо, Рольф спросил Сигурда, почему тот пощадил синелицых.
– Лис придушил бы всех кур в курятнике, просто потому что он лис, – ответил ярл.
Он надел золотой обруч синелицего на свой шлем, а в руках нес кожаное седло, кривой меч и чешуйчатую кольчугу. Подбитый кожей шлем военачальника болтался у него на поясе. Вокруг шлема было намотано полотно, Сигурд сорвал его и вытер им меч.
– А вот волк… – продолжил он, обращаясь к идущему рядом и такому же нагруженному Рольфу, – будет красть по одному ягненку за раз, и овцы начнут его бояться. – Сигурд улыбнулся, довольный исходом сражения. – Не знаю, как ты, Рольф, но я так вдвое больше добычи унесу, коли руки не устали рубить направо и налево.
Датчанин рассмеялся, а за ним и все остальные. Замысел удался – синелицые попались в ловушку, как глупые звери, мы победили и забрали все ценное, вот только воинов хороших потеряли, и от этого было горько на душе. Мы положили пятерых датчан и уэссекца в одну могилу с выложенным вокруг из камней боевым кораблем. Правда, переходить Биврёст им предстояло лишь с копьями, что вызвало недовольство