Ворон. Волки Одина. Джайлс Кристиан
стену – «Змей» резко накренился, заполоскавший в боковом ветре парус вырвался из рук Улафа и Арнвида и яростно затрепетал. Улаф и Бодвар успели повиснуть на нем, а их помощники закрепили шкоты.
Дождь хлестал меня по лицу, а так как я смотрел в сторону берега, знаком это было дурным и означало, что ветер переменился и гонит нас в море.
– Страсть господня, не нравится мне все это! – сказал Ульфберт, щурясь от бьющего в лицо ливня. Ванты [9] гудели, с трудом удерживая кренящуюся мачту. «Змей» больше подходил для того, чтобы сносить удары моря, нежели укрощать его. Отважный и превосходно сработанный корабль, казалось, дрогнул. Волны накрывали палубу, под килем бурлил водоворот, а ветер вгрызался в парус и грозил вырвать мачту с корнем.
– Откуда только взялась эта тварь? – Ульфберт со страхом глядел на тучу.
Гифа и отец Эгфрит не успевали работать черпаками – на палубу обрушивались все новые потоки воды.
– Нас не потопишь, скоро будем у берега, – сказал я не очень уверенно. Землю было не разглядеть за серым саваном дождя, по глазам били водяные струи. Ульфберт поцеловал распятие, висевшее у него под воротом. Я не возражал – пусть хотя бы его бог будет с нами, если мой пирует в Асгарде и не слышит наши мольбы и скрип «Змея». Шатаясь от качки, Ульфберт подошел ко мне и, схватившись за край борта, протянул крест на кожаном шнурке.
– Приложись, юный храбрец. Тебе, язычнику, не повредит, – мрачно усмехнулся он. С крутых промокших кудрей его лилась вода.
– Убери подальше с глаз моих, пока я не вышвырнул за борт твой крест и тебя вместе с ним, – ответил я.
Ульфберт усмехнулся, пряча распятие под ворот, а я подумал, как же прав был Сигурд, что сохранил жизнь этой горстке христиан и принял их в свое братство. Несмотря на любовь к распятому богу, людьми они были хорошими.
– К веслам! – проревел Сигурд, стараясь заглушить вой ветра, рев волн и хлопанье паруса. – «Змей» молит о помощи, а он не раз нас выручал, так что живо на скамьи и гребите! Три рифа, Дядя!
Рей потихоньку скользил вниз – Улаф с помощниками осторожно его опускали, а остальные рифили парус. Все отчаянно старались удержаться на ногах – «Змей» полностью отдался шторму. Я с радостью погрузил весло в черную воду. Что может тонкое весло супротив взъярившегося моря? И все же мы гребли, принимая вызов и отказываясь покориться стихии, на потеху богам – им по нраву, когда смертные мнят себя ровней титанам.
– Гребите! – кричал Сигурд, его промокшие золотистые волосы откинулись с покрытого шрамами лба. – Гребите, волки!
Он возвышался на корме «Змея», грудью встречая удары дождя и волны, что били нас в спины каждый раз, как мы склонялись к веслам. Ярл ничем не мог помочь остальным кораблям, им приходилось спасать себя самим, но помочь «Змею» было в его силах – вот он и стоял перед нами в полный рост, громогласно призывая сразиться со штормом.
И мы гребли. «Змей» развернулся носом против ветра. Теперь волны били нам в бок, неистово раскачивая корабль; борт так и
Ванты – канатные растяжки между мачтами и бортом парусного судна, служащие для придания мачтам устойчивого вертикального положения.