Немецкая революция и сталинская бюрократия. Лев Троцкий
в партии вытекает ведь именно из того, что пролетариат не рождается с готовым пониманием своих исторических интересов. Задача партии состоит в том, чтоб на опыте боев научиться доказывать пролетариату свое право на руководство. Между тем, сталинская бюрократия считает, что можно просто-напросто требовать от пролетариата подчинения на основании партийного паспорта, скрепленного печатью Коминтерна.
Всякий единый фронт, который заранее не стоит под руководством коммунистической партии, – повторяет «Роте Фане», – направлен против интересов пролетариата. Кто не признает руководства компартии, является тем самым «контрреволюционером». Рабочий обязан поверить коммунистической организации авансом, на честное слово. Из принципиального тождества задач партии и класса чиновник выводит свое право командовать классом. Ту историческую задачу, которую компартия должна еще только разрешить: объединение под своим знаменем подавляющего большинства рабочих, – бюрократ превращает в ультиматум, в револьвер, приставленный к виску рабочего класса. Диалектическое мышление заменяется формалистическим, административным, бюрократическим.
Историческая задача, которую нужно разрешить, считается уже разрешенной. Доверие, которое нужно завоевать, признается уже завоеванным. Это, разумеется, проще всего. Но дело от этого мало подвигается вперед. Исходить в политике надо из того, что есть, а не из того, что желательно и что будет. Доведенная до конца позиция сталинской бюрократии есть, в сущности, отрицание партии. Ибо к чему сводится вся ее историческая работа, если пролетариат обязан заранее признать руководство Тельмана и Реммеле?
От рабочего, который хочет вступить в ряды коммунистов, партия имеет право потребовать: ты должен признать нашу программу, наш устав и руководство наших выборных учреждений. Но бессмысленно и преступно предъявлять то же самое априорное требование, или хотя бы часть его, рабочим массам или рабочим организациям, когда вопрос идет о совместных действиях во имя определенных боевых задач. Это значит подрывать самый фундамент партии, которая может выполнить свое назначение только при правильном взаимоотношении с классом. Вместо того, чтоб предъявлять односторонний ультиматум, раздражающий и оскорбляющий рабочих, надо предложить определенную программу совместных действий: это наиболее верный путь к тому, чтоб завоевать руководство на деле.
Ультиматизм есть попытка изнасиловать рабочий класс, когда не удается убедить его: если вы, рабочие, не признаете руководства Тельмана-Реммеле-Ноймана, то мы не позволим вам создать единый фронт. Злой враг не мог бы придумать более невыгодного положения, чем то, в какое ставят себя вожди компартии. Это верный путь к гибели.
Руководство германской компартии только ярче подчеркивает свой ультиматизм, когда казуистически оговаривается в своих воззваниях: «Мы не требуем от вас, чтоб вы заранее признали наши коммунистические воззрения». Это звучит, как