Пропавшее кольцо императора. Хождение в Великие Булгары. Роман Булгар
скачки, всевозможные воинские состязания и общие охоты.
Во время бесконечных развлечений Суюм не раз довелось с глазу на глаз повстречаться с понравившимся ей джигитом, обменяться с ним несколькими шутливыми фразами, с виду ничего не значащими.
С каждой новой встречей красивый и статный юноша нравился ей все больше и больше. И она вскоре с удивлением и с некоторой легкой досадой почувствовала, что образ того джигита все прочнее овладевает всеми ее помыслами.
И дня одного не проходит, чтобы ей не захотелось с ним встретиться и увидеться. И в сердце ее думы только о нем, о нем…
И то же самое творилось и в пылкой душе Ахмед-бия. Но на днях Суюм заметила, что джигит избегает глядеть на нее, и неожиданно для самой себя она была крайне поражена происшедшей с ним разительной переменой. Суюм сама подошла к нему.
Как и прежде, юноша приветливо улыбнулся ей, но она обнаружила, как тотчас в его черных и глубоких, как омут, глазах отразилась столь великая скорбь, что девичье сердечко защемило. Суюм осознала то, что, должно быть, случилось нечто неприятное. Смутное чувство вкралось в ее душу, и оно громко говорило о том, что оно может касаться их обоих.
– Что с тобой, мой храбрый джигит? – участливо спросила она, когда они оказались вдали от всех любопытных ушей. – Я заметила или мне лишь показалось, что тебя гнетут дурные мысли?
– Тебе показалось, прекрасная Принцесса, – деланно засмеявшись, Ахмед отвел взгляд в сторону. – Нет у меня на сердце никакого горя.
– Твои глаза, – Суюм, укоряя, покачала головой, – говорят мне иное, мой храбрый джигит!
В одной книжке, привезенной из далекого Рума – Константинополя, она прочитала, что глаза – это зеркало человеческой души. Правда, один шепелявый мулла настойчиво уверял ее совсем в обратном, мол, их очи предназначены для того, чтобы вводить в заблуждение врагов.
Но она ничуть не поверила мулле. У честного и хорошего человека глаза никогда не врут. По ним можно разобрать, как по написанному.
– Глаза наши, – юноша попытался увести разговор в сторону, – как погода, ханум: иногда в нашей душе светит ослепительное солнце, и тогда они смеются. Но бывают и облачные дни, и тогда они хмурятся.
– Да, но, – возразила она, нисколько не поддавшись на его уловку, – облака не приходят сами. Их приносит с собой шатун-ветер. И печаль тоже не приходит сама собой. Скажи, что ее принесло к тебе?
– Наверное, ветер, – не сразу ответил Ахмед. – Но он же и унес ее…
Широко взмахнув рукой, юноша усмехнулся и поднял на нее свои глаза, которые вымученно и через силу улыбались ей.
Но за натянутой и деланно беспечной улыбкой скрывались скупые мужские слезы. Они влажной хмарью собирались в уголках его глаз.
– Зачем ты меня обманываешь? – она посмотрела на него с укором. – Если не хочешь сказать мне всю правду, то ты не говори, промолчи.
– Суюм-джан…
Всем своим нутром она чувствовала,