Внутри клетки. Саша Чекалов
своей непосредственностью, факт) и, главное, Нагарджуна… Вот, кажется, и он сам: стоит посреди просторного круга, образованного почтительными… учениками? коллегами? Кто их разберёт… Одет примерно так же, как я, но ушанка на нём белая – и в дополнение ко всему великолепию, аналогичному моему, ещё и мохеровый шарф на шею наверчен. Но постой-ка: лицо-то мне знакомое вроде бы… Быть не может! Юхан, старина, ты ли это?!
…Обнялись, расцеловались. Сопровождаемые прихлебателями, прошли в помещение. Снаружи – длинный, нелепый барак, сложенный из саманного кирпича и крытый бамбуком, а внутри… надо же! – анфилады… или как это называется? Низкие своды кажутся величественными благодаря хитроумно устроенному освещению… Череда арок, каждая из которых образована бронзовыми фигурами тигра и дракона, изготовившихся для смертельной схватки. Что ж… Символично, как никогда.
* * *
Еле заметным движением левой брови герр Туомола отсылает массовку, и мы остаёмся одни в его скромной, но уютной келье. Я весь дрожу от нетерпения: жажду распросить его обо всём, – узнать, каков расклад и что за дела… Получить, так сказать, объективное диттхи происходящего, чтобы уже скоординировать, наконец, наши санкаппы и камманты.
Заметив мою нервозность и, без сомнения, правильно истолковав её, бывший коллега (а может быть, и нынешний, кто его разберёт: у нас левая рука по жизни не знает, ни что делает правая, ни, на худой конец, где именно происходит это действие!) усмехается в усы, свисающие до пояса, и предлагает слегка отдохнуть после дороги, расслабиться, – дескать, очень многое предстоит обсудить и, чтобы нам обоим сподручнее было достигнуть необходимого самадхи, сперва стоит наведаться… в сауну! Ишь ты… Неплохо. Ну, в сауну так в сауну.
Нагарджуна (бедный Туомола: на какую нелепую погремушку приходится ему отзываться!) дважды хлопает в ладоши. Тут же из тёмных простенков являются пред наши светлы очи две гурии в рубахах до пят, несущие, по всей видимости, смены белья для нас, и склоняются в почтительном поклоне. Бросились в глаза их длинные, тщательно расчёсанные волосы: льняные! – парики, конечно же… Видимо, Юхан так всё устроил и всех вымуштровал, чтобы чувствовать себя как дома (и, соответственно, тоской по родине не заморачиваться).
Лиц за волосами я разглядеть не успел: синхронно стянув одеяния через голову, девицы остались в чём мать родила, – и тут уж глаза против воли на совсем иное нацелились. (Ну а что вы хотите: мне шестнадцать лет! – самый возраст, чтоб на такое засматриваться…) Мы с Туомолой ждать себя тоже не заставили, – и вскоре наша компания в полном составе двинулась в баньку (в неё, будучи вынуждены согнуться в три погибели, мы протиснулись через маленькую, неприметную дверь в углу Нагарджунова кабинета, скрытую от посторонних незатейливо расписанной ширмой: Ци Байши в подлиннике, если не врёт чутьё, выработанное на культпросветовских лекциях).
Расселись по полкáм, сидим… У ног кувшинчик, из которого