Жизнь мага: Любовь. Анатолий Медведев
даже не смотря на то, что они стоят и не шевелятся. Когда я устал ждать, я решил покинуть королевские покои, и через дверь вышел на знакомое побережье рыбацкой деревушки Браз. Вот тот самый постоялый двор, куда ведет тайный ход башни Елейхао, вот из двери выходят Энес и Менетер. Их сразу же хватают, так что Энес не успевает сотворить ни одного, даже самого никчемного заклинания. Быстро связав, моих друзей избивают, закидывают в какую-то телегу и везут в сторону Кальгона. Я мог лишь печально проводить их взглядом, и надеяться, что это неправда, и Шотер лжет мне, пытаясь сломить мой дух. Я направился к лодке, и сразу же попал на Возмездие, в мой первый в жизни шторм. Вот Лерг, бедняга, падает из вороньего гнезда в воду, а в моих руках веревка. Естественно, я понимал, что мой бросок будет неудачным, но все равно рискнул, ведь подобным образом я не стремился изменить происходящее вокруг меня, а наоборот, восстанавливал это. Но только вместо утешений, матросы на корабле принялись бранить меня, и говорить, что лучше бы на месте Лерга оказался я. Меня было не смутить этим, я знал, что не был виноват. Стоило мне так подумать, как сразу же передо мной встала картина, которую я, с тех пор как узнал, что Арна принцесса, представлял себе тысячу раз – как фигура в сером нападает на нее около родника, когда она пытается передать мне письмо, положив его под камень. Что-то в той фигуре показалось мне неясно знакомой, но я никак не мог уловить что. Вот Арна отпрыгивает в сторону, бежит, а затем спотыкается, падает, и острый кинжал настигает ее. Эта картина повторялась семь раз, и каждый повтор все было по разному, – то убийца просто закалывал ее в спину, то перерезал горло, то просто бил, связывал и забирал с собой. Но я знал, что все было иначе, и это не могло сломить меня, я наоборот лишь укреплялся в своей любви к этой отважной, сильной девушке. Я даже успел привыкнуть к происходящему, когда картина вновь изменилась – теперь я раз за разом получал удары плетью в гвардейской школе, но не чувствовал боли – лишь позор. И это повторялось много, даже больше, чем смерть моей любимой. Затем повторилось то, что я видел про Энес и Менетера, а сразу после этого я увидел Кога. Он был прикован к стене, на глазах была черная повязка, а Латия пытала его, чтобы узнать где я, где принц. Трижды все было одинаково, и Ког отказывался говорить, ссылаясь на незнание, но в четвертый раз он пошел на сделку, и выкупил свою жизнь, рассказав где мы, и как нас можно одолеть. Все это сменилось еще одной картиной, что не раз приходила мне на ум, хоть я и сам не видел этого – то, как вражеская пуля настигает несчастного Ланса Бренна, что просто решил взглянуть, как я творю заклинания, сражаясь с могучим артанийским колдуном. И эта битва, естественно с далеко не правдивым концом, повторялась не раз. А потом я увидел и своих родителей – бедные, уставшие, сгорбленные, потерявшие единственного сына. Я поступил жестоко, написав им письмо о своей смерти, но так они хотя бы не гадали, что со мной, почему не пишу им. Я знал – это единственное, что мог сделать. Сцена с отцом и матерью длилась дольше других, и доставляла мне неимоверные страдания.