Проблемы культуры. Культура старого мира. Лев Троцкий
буржуазии, выделился целый слой, целый класс профессионалистов мысли во всех ее современных разветвлениях…
С энергией, с торопливостью, с верой, с фанатизмом работала эта мысль на пользу развития буржуазного производства, а вместе с ним и классового господства буржуазии, оправдывая это господство, обосновывая его, возводя его в абсолютный императив путем апелляции к разуму, этому верховному автору форм социального бытия…
Но вот буржуазное производство со всем своим сложным рабочим механизмом политических и правовых, научных и философских колес, рычагов, винтов и наклонных плоскостей установилось, упрочилось среди обломков и осколков феодального производственного здания… увы! золотой век не наступил.
Тогда настала пора утомления буржуазного духа, утратившего в себя веру. Лучшие идеологи отшатнулись от буржуазии, которая из представительницы общества превратилась в отдельный класс с эгоистически-приватными интересами. Разложение ее шло глубже и глубже… Видя общее разочарование, она пыталась подменить свою былую веру, свой остывший энтузиазм систематическим лицемерием, – увы! ей не верили…
Вот где источник, неиссякаемый источник Weltschmerz'a (мировой скорби), поэтические стенания которого огласили буржуазную вселенную и прокляли жизнь рифмованными строками!.. Вот где источник, неиссякаемый источник пессимизма, сложившегося в стройные философские системы и осудившего самое мироздание в стройных дедукциях!..
Weltschmerz и пессимизм! Это покаянные вопли «рыцарей духа», с такой ревностью, с таким беззаветным фанатизмом боровшихся за насаждение царства буржуазии и затем с перекошенным от ужаса лицом увидевших то, что они считали почти всецело делом рук своих.
Торгово-промышленная буржуазия, эта «торжествующая свинья» сегодняшнего дня, с недоверием и подозрением прислушивалась к неожиданным речам своими ушами, привыкшими лишь к шаблонным словам лести, обаятельному шелесту ассигнаций и мелодичному звону золота: она не поняла ни социального источника этих потрясающих, полных общественного драматизма речей, ни их провиденциального смысла для настоящего и будущего; зато она увидела в них единственно ей близкое и понятное – выгоду. Ожиревший буржуа записался в пессимисты и с ссылками на Байрона, Гейне[63], Леопарди и Шопенгауэра сказал зловеще-волнующейся трудовой массе: «Я богат, но богатство не дало мне радости. Я овладел политической властью, но политическая власть не дала мне удовлетворения. Я господин науки: она говорит да, когда я ей велю сказать да; она отрицает, когда я повелеваю отрицать, – но и наука не доставила мне счастья. Посему не стремись быть, как я!». Позорные страницы всемирной истории!
«Рыцари духа» проклинали буржуазию поэтическими и философскими проклятьями; они плевали ей в расплывшуюся физиономию, но буржуа спокойно утирал лицо и под градом обличительных речей «аккумулировал прибавочную стоимость».
Что оставалось делать мятежной интеллигенции? Она перепробовала все средства:
В 1835 г. германский союзный сейм объявил пять немецких писателей врагами религии, нравственности и государственного порядка. Писатели эти принадлежали к группе «Молодая Германия» и в числе их был Генрих Гейне (1798 – 1856). Вместе с другим известным немецким писателем, критиком и публицистом Берне (см. прим. 321), он был идейным вождем «Молодой Германии» и самым талантливым из писателей и поэтов, входивших в эту группу. «Молодая Германия» представляла собою не только литературное течение, но и широкое идейное движение, знаменовавшее собой пробуждение немецкого общества от неподвижности и застоя первых десятилетий XIX в. Лозунгом «Молодой Германии» было освобождение от рутины во всех сферах умственной, художественной и общественной жизни, борьба с установившимися традициями, политической и общественной реакцией. Как литературное направление, «Молодая Германия» относилась одинаково отрицательно к обеим художественным школам предшествующей эпохи; она восставала и против классицизма Гете (см. прим. 13), как против художественного аристократизма и эстетического равнодушия, и против поэзии немецких романтиков (см. прим. 4), культивировавших своими порывами в бесконечное общественный индифферентизм и презрение к политической и социальной борьбе. Национальному и религиозному духу тогдашней немецкой поэзии «Молодая Германия» противопоставляла космополитизм и безбожие. Вся группа была проникнута живыми симпатиями к Франции, родине революционных идей и новых художественных исканий.
Первые произведения Гейне носят на себе еще печать романтизма, но уже в «Путевых картинах», написанных им в 1824 г., он стал на путь художественного реализма. В своих лирических стихотворениях («Книга песен») Гейне является одним из величайших лириков мировой поэзии, классическим певцом «несчастной любви». В этой области для него характерно соединение самого нежного чувства с ядовитой насмешкой. В то же время Гейне дал высокие поэтические образцы общественной и политической сатиры. Господствовавшее в его время настроение «мировой скорби» отразилось и в его поэзии, в которой очень сильны пессимистические мотивы. Особенной силы достигли они в последний период жизни поэта, когда, прикованный тяжкой болезнью к своей «матрасной могиле», он дошел до апогея отчаяния, до беспощадного, часто циничного издевательства над «жалким миром, обреченным смерти».