50 знаменитых самоубийц. Елена Кочемировская
отношениях. Поскольку я старше жены на двадцать четыре года и раньше ее прошел свою дистанцию, проделав все эти акробатические трюки, на которые толкают нас братские порывы, в возрасте от семнадцати до тридцати лет, я решительно отказываюсь еще раз пережить эту затяжную агонию. Я слишком часто расшибался и не имею никакого желания присутствовать при ее падениях…»
Кроме того, Джин постоянно финансировала каких-то темных личностей, которые объявляли себя борцами против дискриминации и войны и довольно агрессивно требовали у нее денег, «…делая ставку на ее двойное чувство вины: во-первых, кинозвезды (одного из самых презираемых существ, ибо никому на свете так не завидуют); во-вторых, лютеранки с ее обостренным ощущением первородного греха… Неплохо было бы выставить за дверь несколько черных проходимцев, взимающих с моей белой супруги налог за "виновность"».
Этими «проходимцами» были не кто иные, как представители террористической организации «Черные пантеры», которые боролись за расовое равноправие путем физического устранения белых. Джин была дружна с лидером «Пантер» Робертом Сейлом и помогала им словом и делом: пламенными речами в их защиту и деньгами, которые с безграничной щедростью жертвовала «на борьбу».
В 1970 г. это привело к несчастью, перечеркнувшему благополучие супругов. Джин ждала второго ребенка (к тому времени у них с Роменом был восьмилетний сын Диего-Александр) и, стремясь полностью посвятить себя материнству, порвала с «Черными пантерами». Однако беременность была омрачена кампанией травли, устроенной против нее в американской прессе (по некоторым сведениям, к этому приложило руку ФБР). Журналисты не только припомнили Джин все ее речи в защиту черных, но и стали утверждать, будто она ждет ребенка от Сейла, а муж просто покрывает ее грехи.
Травля продолжалась несколько недель, и в итоге Джин, которая в то время наблюдалась у психиатра, приняла слишком большую дозу снотворного, что привело к преждевременным родам и смерти младенца. Новорожденная девочка, названная Ниной в честь матери Ромена Гари, прожила всего несколько часов, а Джин больше никогда не могла стать матерью. Смерть дочери настолько повлияла на актрису, что она заказала для нее стеклянный гробик и выставила ее напоказ – пусть все видят, что у ее девочки белая кожа.
Супруги вернулись во Францию, но уже не смогли вернуться к прежней жизни. Джин тяжело переживала случившееся и несколько раз пыталась покончить с собой. Врач прописал ей снотворное и антидепрессанты, и очень скоро она впала в зависимость от таблеток, а потом перешла на тяжелые наркотики. Гари пытался бороться за нее, помещал ее в лучшие клиники, но Джин каждый раз возвращалась к пагубной привычке. В конце концов, она включилась в борьбу за права угнетенных алжирцев.
В общем, несовпадение образа жизни Джин и Ромена привело к их разрыву. «Я обнимаю Джин. Чувствую себя совсем как безутешная супруга, чей муж отправляется в крестовый поход, – писал Гари. – Но для Джин лучше, чтобы я