Северная ведьма. Книга вторая. Наследие. Николай Щербаков
в темноте, в глубине второй комнаты на диване. Изредка подавал реплики, соглашался или поправлял рассказчицу. И тогда из темноты выплывало его лицо, даже в слабом свете лампы бледное с тенями боли. А мать, будто для записи стенограммы, будто она диктант диктовала, скрупулезно, вспоминая каждую ветвь родословной, открывала перед Виктором, уходящую в глубину прошлого века, наполненную вдруг живыми образами, с характерами и особенностями череду ушедших людей, становившихся с каждым словом понятными и близкими. Виктор смотрел в темное окно, и там, за границей стекла оживали образы тех, о ком так неожиданно мастерски рассказывала мать. Он оглядывался в комнату и видел слабо освещенные лица родителей, проводников между ним и теми, кто в этот вечер вышел из тьмы времени на встречу с ним. Все что он услышал, потрясло его, разволновало. Эту ночь он почти не спал. В утреннем сне над ним в голубой вышине вновь проплыли белые гордые птицы. На этот раз Виктор стоял посреди бескрайнего поля колышущейся спелой пшеницы. Он поднял приветственно руки и не опускал их, пока лебеди не растворились в небесной голубизне у края горизонта. Он знал, куда они летели. Они летели домой.
Наутро Виктор с отцом действительно занялись малым строительством. Конечно, в основном работал Виктор. Старый душ, стоящий в глубине двора, сломали. Для нового использовали только бочку. У отца, оказывается, были заготовлены и бревна и доски. Отец руководил и, если требовалось, что-то поддерживал, подносил, а Виктор строил. В этот день они не закончили. По ходу работы вносили усовершенствования к первоначальному плану отца. Вырыли яму, насыпали дренаж, уложили из старых кирпичей фундамент. Несмотря на то, что отец физически не особенно участвовал, он заметно устал. Поэтому в этот день рано закончили. Вечером, после ужина сидели на веранде, курили, отец опять расспрашивал о работе, о том, как Виктор дальше жизнь планирует. Завтра должна была приехать Наташа.
– Мы с матерью часто вспоминаем, как ты приехал к нам в отпуск холостяком, а уехал женатым человеком. Не жалеешь?
– К чему это вы?
– Ты уж не серчай, я откровенно буду говорить. И, – отец кашлянул, – как с равным. Родители, вообще, а к старости все чаще, думают о детях. Как они? Что делают, как живут? Понимаешь, да?
– Чего не понять. У самого…
– Так вот. Я о тебе когда думаю, всякий раз вспоминаю тот твой приезд, о котором сейчас говорили. Ну, когда вы с Наташей уехали. Мне кажется, что ты чего-то нам не договорил. Загадка какая-то осталась. И мать мне все что-то говорит. Толи знает что, толи догадывается. Женщины, они тоньше нас чувствуют такие вещи. Согласен?
Виктор молчал. Отец затушил папиросу и закашлялся.
– Пойдем в комнату, холодно уже, – Виктор помог отцу встать.
– Молчишь? Значит мы с матерью правы были. Она мне говорит, что у тебя там, в Мурманске женщина была.
Виктор ничего не сказал. Вошли в дом, молча разделись. Как будто и не было разговора. Когда уже сели ужинать, мать, будто она в их