Кити. Николай Москвин
Но Кити не появилась: ее забрал и увез муж. Увез мою девочку… Моя маленькая Кити… Я уже не могу без тебя. Ни дня, ни секунды! Я безумно тебя люблю! И я сделаю всё, чтобы ты была со мной! Без всяких сомнений, сделаю.
В тот вечер в моей стихотворной тетради появилось новое стихотворение, которое я написал с ходу, без единого исправления:
Я тебе мою жизнь посвящаю,
Я тебе мою жизнь отдаю.
Ожидая наш поезд, с вещами
На перроне, счастливый, стою.
Что теперь с моей жизнью случится –
Я не знаю и знать не хочу.
Скоро поезд крылатый примчится.
В него сяду я, в нем полечу.
Я навеки прощаюсь с собою
И к тебе ухожу навсегда…
Раздаются билеты судьбою,
И уносятся ввысь поезда.
Глава 4. Муж
Ворчливый муж, взгляни на поле и обрати свой взор к цветам! В них мотыльки по божьей воле впиваются то тут, то там.
Утром следующего дня Кити срочно вызвала меня к себе.
– Кити, привет! Что-то случилось?
– Да есть немного, – ее глаза, как всегда, сверкали озорными огоньками, но при этом казались немного испуганными. – Тут вчера муж устроил истерику. Он искал тебя и хотел набить тебе морду. Ну, в смысле, лицо. Хорошо, что ты где-то задержался. Он всё метался, орал и говорил, что убьет тебя. Я его еле уговорила уехать. Сказала, что ты уже ушел. Так что, возможно, убивать тебя он придет сегодня…
Я помрачнел и глубоко задумался.
– А откуда он узнал? – спросил я.
– Не знаю, он не сказал. Да это и не важно. Факт остается фактом.
Что тут сказать… Откровенным трусом я никогда не был, но и роль супергероя мне не особо шла. Ее муж был маленьким: ростом ниже, чем она. Но при этом далеко не щупленьким. Я сразу вспомнил его суровое лицо и тяжелый взгляд, когда он смотрел в камеру видеонаблюдения, когда приходил за своей благоверной… Что ж, придется драться. Мне тут же вспомнился один случай, произошедший в армии…
Я и другие ребята моего призыва, еще только приняв присягу, были «духами». Среди нас, духов, выделялся физическими данными один солдатик по кличке Арнольд. Это был совершенно квадратный детина два на два, с пяти лет занимавшийся карате и другими видами единоборств. Его, в отличие от нас, салаг, деды не трогали. Он как-то быстро с ними сдружился, жрал с ними по ночам жареную картошку и ему одному было разрешено раньше положенного подковать сапоги и расстегнуть воротничок. Впрочем, с его толстой могучей шеей – по другому он просто бы задохнулся…
Однажды ночью деды бухали. Уже не помню, по какому поводу, но бухали крепко. Арнольд в этой пьянке не участвовал: спал. Мне же не спалось, я всё время с тревогой вслушивался в голоса дембелей, ожидая, что они, дойдя до кондиции, вспомнят о нас и начнут свои обычные ночные «воспитательные работы»: подъем, построение, приседания, отжимания, удары в грудную клетку… Но на этот раз нас, молодых, не тронули. Допившись