Проклятие тамплиеров (сборник). Михаил Попов
по своим долгам, заботился о своей доброй славе. Во второй и третьей тюрьмах сидели члены Ордена. В одной – оруженосцы и служки, в другой – рыцари. Они отбывали здесь срок наказания за прегрешения перед уставом обители или светским законом.
Тюрьмы эти были в последние годы заполнены едва на треть. Последнее поколение рыцарей было весьма уравновешенным, если не сказать смирным.
В самой темной и сырой части подземелья устроена была четвертая тюрьма. О том, кто содержится там, мало что было известно, даже тем, кто эти тюрьмы обслуживал. В подвалах ее царил тяжелый полумрак, пропитанный вековой вонью. Выйти отсюда пленник мог только по распоряжению Великого магистра, ключи от местных замков также имелись только у него.
Именно в этом подземелье содержался бывший комтур Байе, Арман Ги. Он провел в сыром полумраке всего четыре месяца, но уже полностью потерял счет дням и ему казалось, что он находится здесь вечно. Сказать, что он впал в отчаяние, значит, ничего не сказать. Причем, как выяснилось, состояние постоянного отчаяния зверски отупляет. Вместо хитрого, самоуверенного и свободомыслящего рыцаря по каменному мешку ползало тихое, обезумевшее животное.
Лако, вернувшись из города, занял позицию возле кухни. За те несколько дней, которые юноша провел в тюремной команде, он хорошо разобрался в том, как происходит обслуживание заключенных, кем и в какие часы. В обычной обстановке втиснуться в этот распорядок было немыслимо, но он верно рассчитал, что внешние сотрясения вызовут смятение и тут, внутри, и у него появится шанс. Сидя за бочками, набитыми квашеной редькой и оливковым маслом, он не спускал глаз с двери, что вела в чадную пещеру, где кипело смрадное варево для заключенных четвертой тюрьмы.
И вот появился разносчик. Одноглазый монах по имени Перто. Подождав, когда он скроется за набухшей от вечной сырости кухонной дверью, Лако побежал наверх, на крепостную стену замка.
Рассвет был уже близок, восточный край неба заметно побледнел, как будто от нехороших предчувствий. Воздух был промозгл, но неподвижен. Прилегающие к Тамплю кварталы поражали своей пустынностью. Лако простоял возле бойницы довольно долго и абсолютно неподвижно. Тяжелый, нерешительный октябрьский рассвет неохотно вступал в свои права. Лако сделал движение, как если бы он собирался уходить, но что-то заставило его остановиться. И вскоре стало понятно, что именно. Цокот копыт. Нарастающий, множащийся цокот хорошо подкованных копыт. Уверенный, непреклонный, приближающийся.
Когда из-за угла большого трехэтажного дома в конце улицы Пелиньер, ведущей к парадным воротам Тампля, показалась кавалькада всадников, Лако сорвался со своего места и стремительно побежал вниз на свое старое место у кухонных дверей. Просидеть ему там пришлось недолго. Дверь растворилась и одноглазый разносчик вышел с ведром и черпаком в заставленный бочками подвал. Вышел и растеряно задрал голову. И было отчего! В замке царила суета, совершенно непривычная в этот час.
Пока одноглазый прислушивался, перед ним возник Лако.
– Чего