Сплошная лебедянь!. Екатерина Вильмонт
да, сегодня, я смотрю, еще ничего, едем, хотя час пик… Ну, да нам всегда найдется о чем поболтать в пробке. Мне, кстати, звонила Милка. Она от тебя в полном восторге!
– Да ты что?
– И пригласила нас с тобой на Новый год!
– Уже?
– Что уже?
– Ну, до Нового года еще больше месяца.
– Ну и что? Я люблю заранее знать, что будет. А у них в Новый год хорошо! Дом большой, комнат много, баня сказочная, семья чудесная… Милкин муж сын космонавта, очень крупная шишка в космической науке, точнее не знаю, но клевейший мужик, свекор со свекровью потрясная пара, обожают друг друга, и все такие дружные, как не в наше время…
– А дети у Милы есть?
– Есть. Двойняшки. Петька и Витька. Рыжие. Смешные до ужаса.
– Сколько им?
– Шесть.
– А Мила не работает?
– Нет. Она занимается детьми и домом. И гости у них всегда такие славные. И елку во дворе наряжают. Я после Славкиной смерти у них на Новый год не была. А как мне Николай помог, когда Славка умер. Знаешь, я иногда насмотрюсь на наших авторов, на начальство, и складывается впечатление, что кругом одни уроды. А съезжу к Милке, и легче становится.
– Ну, мне с моей матерью вообще кажется…
– Да наплюй ты! Она всегда была такой. Погоди, она еще позвонит, попытается как-то оправдать свой поступок.
– Она? Да ни в жисть! Ох, Варька, я все-таки непроходимая дура…
– А в чем?
– Почему я, собравшись в Москву, не позвонила тебе, а поперлась к матери?
– А это на уровне инстинкта – мне плохо, надо к маме…
– Но я уже взрослая баба, какая мама? Дура я, непроходимая дура!
– Да брось! Все же прекрасно! Я тебе рада без ума, у меня даже настроение сегодня с утра другое было… Не вдовье, что ли… Вот, давай сверни налево, там клевая кафешка и стоянка есть.
Едва они заказали ужин, у Яси зазвонил телефон. Номер был какой-то непонятный.
– Алло! Что все это значит? – узнала она голос мужа.
– Что именно?
– Ты где вообще?
– В Москве.
– И надолго?
– Да навсегда! Я ушла от тебя, Вилли!
– Что за бред!
– Это не бред, а вполне осознанный поступок! Мне не нравится, когда на меня поднимают руку…
– Прости, это было в первый и последний раз.
– Конечно в последний. Я не вернусь.
– Да? И на что ты будешь жить?
– А я уже нашла работу. И, кроме того, тебя это уже не должно волновать.
Они говорили по-французски, и Варя только таращила глаза. Наконец, он отвязался.
– Твой звонил? Прощения просил?
– Просил, но как-то неубедительно, формально. Знаешь, я услышала его голос и ничто во мне не дрогнуло. Все! С этим браком покончено!
Ей давно не было так хорошо! Вот уже три недели она жила у Вари. И с удовольствием многое делала по дому – убирала и готовила, несмотря на Варькины вопли. В магазины они ездили вместе. И еще Яся работала. С утра до вечера. И ей было уютно жить. Впервые за последние полтора года. По вечерам за ужином подруги болтали обо всем на свете. Как-то Яся спросила:
– Варь, скажи, а зачем