Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник). Елена Нестерина
она между делом рассказала, что у Алика открылся внезапно какой-то талант по новому предмету – информатике, даже учитель этой самой информатики отдал ему свой старый компьютер, и Алик сидит за ним с утра до ночи и даже пишет какие-то программы.
– В общем, способности у него, – равнодушно добавила она и переключилась на Инну. Теперь она спрашивала у соседки совета по поводу дальнейшего устройства Инниной судьбы, честно признаваясь (а это ей было нелегко), что учиться девочка совсем не может, тянет еле-еле. Дай бог, чтоб закончила восемь классов. А что потом? В парикмахеры? Хотя, сетовала горестно Клара, не такой судьбы она хотела бы для дочери, не прислуживать, и потом, на ногах целый день. – Может, что посоветуете, а, Евгения Семёновна? – жалобно спросила она.
– А об Алике вы не беспокоитесь? – резко отозвалась Евгения Семёновна. – Ведь если он не поступит – впереди армия. А куда ему армия, он такой неприспособленный, нестандартный ребёнок.
Клара беспечно отмахнулась:
– Да поступит он, куда денется? Педагог его сказал, что такого, как он, оторвут с руками и ногами. Факультет какой-то в МГУ, забыла, как называется. А вот с Инночкой что делать, ума не приложу! – И печальный её взгляд обеспокоенно затуманился.
Инночке меж тем можно было дать лет примерно тридцать: полная, сбитая, ядрёная бабёнка – какая там школа? Грудь четвёртого размера, подведённые прекрасные глаза, умело накрашенный рот, лак на ногтях. «Замуж ей уже пора, а не в школу с портфелем», – думала Евгения Семёновна.
Инна на улицу уже не выходила, а днями сидела на скамейке в саду, грызла семечки и смотрела вдаль. Бывший муж Клары в то лето почему-то не появлялся.
Евгения Семёновна не спрашивала – она была не любопытна, но Клара поделилась сама, видно, её распирало.
– Ну, как вам это нравится? – с вызовом обратилась она к Евгении Семёновне.
– Вы о чём, Клара? – не поняла та.
– Да я про супруга своего бывшего. Про этого малахольного, – объяснила Клара. – Женился он, представьте себе. На своей же двоюродной сестре. Той – сорок пять, старая дева, придурочная по полной программе. – Клара весьма живо освещала этот сюжет. – Страшная! – с удовольствием отметила она и закатила глаза. – Тощая, на голове три пера, нос до подбородка! А сообразила! В общем, сошлись. – И, помолчав, она добавила: – У неё, между прочим, трёхкомнатная на Ленинском.
Это, видимо, задевало её больше всего.
– Ну так радуйтесь, Клара, – призвала её справедливая Евгения Семёновна. – Одинокие люди нашли друг друга. Пусть живут.
– Пусть, – вяло согласилась Клара. И опять тяжёло вздохнула: – Что делать с Инночкой, ума не приложу.
А Инночка сама разрешила сложный вопрос по поводу дальнейшего устройства собственной жизни. К середине августа Клара, случайно увидев как-то вечером голую Инну, натягивающую на пышное тело ночную рубашку, обнаружила, что дочь беременна. Пропустила это многоопытная, бывалая и ушлая Клара легко. У толстой Инны до шести месяцев живот был практически незаметен. Клара надавала ей по мордасам, а потом долго