Про Иону (сборник). Маргарита Хемлин
проблема с моей мамой. Я как дочь желала ей исключительно лучшего, но у нее был характер. А квартира у нас с Фимой являлась однокомнатной, конечно, плюс кухня. Правда, потолки высокие – под четыре метра, но это в высоту, а ширина здесь ни при чем. Тем не менее площадь казалась приличной. Только смотря для чего.
Мама переехала к нам. Из личного имущества у нее было пресловутое зеркало из Остра, тем более с трещиной. Зеркало при попустительстве Фимы мама с заявлением насчет ценности семейной истории закрепила в прихожей.
Ну да.
Мама любила готовить разные блюда и сильно увлекалась чесноком. Запах распространялся на весь дом за дверью.
В сложившихся обстоятельствах я ей сделала мягкое замечание, что чеснока можно класть поменьше, с намеком, что соседи шутят насчет особенностей евреев. Мама обиделась и спросила у Фимы, как он думает, я права или нет.
Фима как муж был на моей стороне, но уклончиво:
– Мне нравится. Покойная жена тоже увлекалась чесноком. И по вкусовым качествам, и для здоровья. Но сейчас надо быть осторожнее, особенно в мелочах.
А я в таком состоянии, что каждая мелочь мне была поперек сердца.
Мои отношения с матерью послужили примером того, как может быть в жизни. От любви до ненависти один шаг. Что бы она ни делала, она делала назло. Предложила разгородить комнату при помощи шифоньера, а ведь могла поставить себе спальное место на кухне. Фима пошел на поводу и отгородил ей достаточное пространство. Только шифоньер до потолка не доставал, и изоляции не получилось. И вся наша супружеская жизнь с Фимой шла у нее на слуху. Правда, это мне оказалось даже полезным. Никаких особенных чувств у меня к Фиме не образовалось, и, так как он сам по себе инициативы в определенном смысле не проявлял, присутствие мамы за шкафом роли, по сути, не играло. Но я за принцип.
Потом. Фима любил дарить подарки. Он покупал мне красивую одежду и обувь, а также недорогие украшения для поднятия настроения. И чтобы не обидеть маму невниманием, заодно ей кое-что. А деньги не резиновые. Работал он один. Мама так радовалась всякому сюрпризу, так с ним носилась в разные стороны, что провоцировала Фиму на еще большее. Дошло до того, что муж мне не принесет ничего, а маме то платок, то чулки, то новую кастрюлю.
В доме располагался подвал, в котором часть жильцов с незапамятных времен имела конурки для хозяйственных нужд. Туда сносили соленья, варенья, ненужное тряпье и хлам на всякий случай. Было подобное отделение и у нас. Когда мама только переселилась, она выразила желание навести там порядок и в будущем распоряжаться по-своему. Фима ей вручил ключ от замка и горячо одобрил намерение.
И вот мама направилась.
А там вещи покойной жены, детские игрушки, одежка. Все в пыли, в мышах и прочее.
Я жду-жду, жду-жду, мамы нет. Я пошла туда. Мама лежит без видимых чувств на каком-то мешке с тряпьем. Я ее тормошу и даже бью по щекам, чтобы она очнулась.
Она открывает глаза и говорит:
– Прости, доченька. Я тебя заставила выйти за Фиму.
А