Непробиваемые. Истории о лучших вратарях мира. Джонатан Уилсон
себе то, что ему принадлежало: лишь в 1892 году правило будет изменено и разрешит игрокам атаковать голкипера «только в момент владения мячом или в процессе блокировки оппонента»; до этого изменения дозволялось делать это и когда у него был мяч, и когда его не было, поскольку по причине того, что вратарь мог брать мяч в руки, он рассматривался судьями как игрок в регби и тем самым подпадал под действие правил игры в регби.
«Атака на голкипера была одной из форм атаки, – писал Ф.Н.С.Крик в своей истории клуба «Коринтиан», – и разрешалась в том случае, если нападающие находились не в офсайде в момент последнего удара по мячу. Как следствие, мы узнаем, что «после отличного заброса из середины от Бэмбриджа Прэйл забил решающий гол, поскольку Дьюхерст до этого выключил из игры голкипера». Некоторые команды, в особенности «Престон Норт Энд», на полную катушку использовали это правило. Хавбек, грамотно просчитав момент для передачи, запускал мяч по воздуху в сторону голкипера, которого одновременно атаковали сразу двое инсайдов, тогда как третий пытался проскользнуть им за спины и пробить по пустым воротам. Угловые таили даже большую опасность для вратаря, поскольку он вынужден был, избегая столкновения с двумя форвардами, преграждавшими ему путь (а иногда и валившими его на землю), одновременно пытаться выбить мяч из штрафной. По этой причине множество голов забивалось в результате «свалок», а поскольку сеток на воротах не было, многие из них были весьма сомнительными».
Столь агрессивная физическая составляющая вратарской игры, вероятно, способна объяснить, почему голкиперы в целом делились на два широко распространенных типажа: стоики, тихо сносившие эту кару, и экстраверты. Руз определенно относился ко второй категории. Это постоянное ощущение опасности также объясняет, почему голкиперы, хорошо осведомленные об опасностях своего ремесла, были такими суеверными. Великий ливерпульский вратарь Элиша Скотт, к примеру, приезжал на матч за 2 часа до его начала, переодевался в одиночестве, час обивал мячом стену, а потом, какой бы ни была погода, за несколько минут до стартового свистка надевал две дополнительные рубахи и еще одну пару носков. Эшкрофт называл Скотта «одним из бессмертных». «Он был словно высечен из гранита, у Скотта не было никакого эстетского шарма, – писал он. – Он обладал железной волей. Следуя упрямым традициям своей провинции, он придерживался одного убеждения – враг не должен прорвать его оборону. И им редко это удавалось. Часто Англия, Уэльс или Шотландия играли против Скотта. Кто бы ни приходил, он отражал их атаки. И в «Ливерпуле» было то же самое. Будучи игроком старой закалки, честным в своих стремлениях и всегда готовым принести себя в жертву по единственной причине, Скотт отрекся от хороших манер и неуместных амбиций, дешевой саморекламы и народного признания, он был воплощением концентрации».
Были и другие, однако, кто обожал такую рекламу, кто получал удовольствие от того, что все внимание в матче было приковано к ним, – и этой дорогой