Непробиваемые. Истории о лучших вратарях мира. Джонатан Уилсон
между моими ногами и штангой ворот. В итоге мы проиграли 0:4, и, по самой великодушной оценке, как минимум два гола были на моей совести. В автобусе по пути домой я в назидание был усажен рядом с учителем на первом ряду. Так настал конец моим мечтам о величии. Так же настал и конец моей карьере голкипера. После того случая все уже было не так, как прежде.
Я еще поиграл в том сезоне, но к тому моменту, как поступил в университет – после года обучения в Тибетском монастыре и работы посудомойщиком в сандерлендском пабе, – я решил, что мне не очень по душе стоять в воротах, отбивая мячи, летящие с такой скоростью, что от попадания их на теле может остаться здоровенный синяк, и лишь изредка получая свою мимолетную минуту славы, на которую всем было бы наплевать, зато с большой вероятностью того, что рано или поздно я проведу настолько плохую игру, что никогда не перестану о ней думать: с того матча против «Холл Кросс» минуло 19 лет, а воспоминания о нем все еще раздражают.
Временами я вставал в ворота, играя за «Барнс Биверс», команду, за которую играю в лиге графства Суррей, когда команда была совсем уж в отчаянии и нуждалась во вратаре. Одним особенно запомнившимся похмельным матчем против «Уондерерс» в парке Бэттерси я играл так, что в меня летело абсолютно все, что бы я ни делал. А потом, за десять минут до конца, когда впереди уже маячила героическая нулевая ничья, мне забил наш собственный игрок, деревянный седовласый Роджер, которому было уже за сорок и который замечательным образом замкнул подачу с правого фланга на ближней штанге, когда я вышел из ворот на перехват. С тех пор в раму я уже не возвращался: это слишком жестоко, слишком разочаровывает.
Быть может, поэтому вратари в большинстве своем задумчивые ребята-интроверты, склонные к замкнутости, пытающиеся, наверное, как-то логически обосновать, почему с ними происходят такие несправедливые вещи, хотя они и не заслуживают подобного. Вопрос тут, как я полагаю, в том, притягивают ли ворота к себе сумрачных пессимистов, всегда ожидающих худшего, или же сама вратарская работа делает их такими.
Опять-таки причину и следствие трудно соотнести, но вратари склонны к проявлению индивидуализма, они вовсе не обязательно интеллектуалы, но, как правило, это люди, которые привыкли думать за себя, и это еще мягко сказано. Говоря в общем, скажу, что вратари обычно оказываются более интересными собеседниками, чем игроки других амплуа. Возможно, по этой причине в те редчайшие случаи, когда литература затрагивает тему футбола, она столь непропорционально относительно других игроков увлекается темой вратарей. Одним из самых популярных вымышленных детективов 1980-х, к примеру, был Даффи, циничный бывший коп-бисексуал, созданный воображением Дэна Каваны – литературный псевдоним Джулиана Барнса, – который и сам иногда играет голкипера. Его роман 1985 года «Добей лежачего» – также один из немногих романов, реалистично описывающих мир футбола, в те годы мрачного, жестокого мира эрзац-гламура, где процветал хулиганизм, а неофашистские