Несколько врак из жизни насекомых, кошек и собак. Сказки дедушки Давида. Давид Мепуришвили
ему:
– «А ну-ка! Вон пошёл!»
Полкан, так кликали дворнягу,
Растерянно захлопнул свою пасть,
И с перепугу «двинул тягу»…
Кот снова капелек набрался всласть.
Разнос устроил тут же Крысе
За то, что где-то что-то плохо…
Приём окончил криком:
– «А ну, брысь все!
А то опять тут разведутся блохи!»
Довольно потянувшись, сипло муркнул
И в мыслях тайные задумки перебрал,
По ходу вспомнил ласковую Мурку.
Но тут какой-то шум его прервал…
Как требует того сюжет – И.Сенбернар собрал совет!.
В зал возбуждённый Сенбернар ввалился,
И подтянулись члены Горсовета,
Состав которого по рангу разместился.
– «Начнём, пожалуй! Возражений нету?!…»
Иван Иваныч грозно брови сводит
И смотрит строго в сторону котов:
– «Что в городе, однако, происходит?…
Мне это кто-то объяснить готов?…
Продолжу… Коли туго спозоранку…»
И взгляд суровый бросил на Маркиза,
– «В аптеке всю украли валерьянку!
Что скажете на эти мне сюрпризы?…
Замечены на том Мурза и Мурка…
Кто привечает среди нас братка?…»
Маркиз, не мешкая, «включил придурка»,
Коты же сразу «подключили дурака».
Давайте ненадолго здесь прервёмся,
Нам коррективы вносит линия сюжета.
А позже с вами снова мы вернёмся
К итогам заседания Совета.
Мурза и Мурка – кот и кошка, ходили по кривой дорожке …
Подельники Мурза и Мурка
Известны в соответственных кругах:
Мурза ходил в авторитетных урках,
А Мурка – ассистенткой при делах.
Но не всегда мы их такими знали.
Котята как котята в детстве были.
Мурзу вообще-то Мурзиком все звали
И Мурочку родители любили.
Но выросли балованными детки
Наш Мурзик на кривую стал дорожку,
А Мурка превратилась из нимфетки
В коварную распущенную кошку.
Жизнь бездуховно вместе прожигали
По ресторанчикам, подвалам и кафе
И напролёт все ночи угорали
До состояния “жоли авто да фе”[1].
Случались там кошачьи потасовки.
Мурза, конечно, незаметно драпал,
Но как-то не успел – в одной массовке
Ему всю морду кто-то расцарапал.
Да так, что глаза одного лишился.
Повязку нацепил на свой портрет,
Что в обществе, в котором он крутился,
Сошло за боевой авторитет.
Мурза, в натуре, был шпаною, чисто.
Законы мимо пропускал ушей,
Но гордо назывался террористом
И втихаря полавливал мышей.
И жили они с Муркой – не тужили,
Забравшись на заброшенный чердак,
И барахла нехилого нажили,
И обстановочка была не кое-как.
Когда же к финишу финансы подходили,
Афёру двинув, якобы