Россия и США: познавая друг друга. Сборник памяти академика Александра Александровича Фурсенко / Russia and the United States: perceiving each other. In Memory of the Academician Alexander A. Fursenko / Russia and the United States: perceiving each other. In Memory of the Academician Alexander A. Fursenko. Сборник статей
секретаря. В тот же день он выехал из Парижа и вскоре через порт Гавр покинул Францию – как оказалось, навсегда. Джефферсон еще не знал о своем назначении в Государственный департамент и не давал согласия на него, а лишь воспользовался полученным отпуском. До отъезда он не успел отправить письмо и взял его с собой. 28 ноября 1789 г. Джефферсон прибыл в виргинский порт Норфолк.[88] Он испытывал серьезные сомнения, принимать ли назначение на высокую должность. В конце декабря Мэдисон посетил его в Монтичелло и уговаривал согласиться. Несколько дней спустя, 9 января 1790 г., Джефферсон из Монтичелло направил Мэдисону в Нью-Йорк краткое деловое письмо и приложил к нему объемистое парижское.[89]
Историки присвоили этому письму Джефферсона заголовок «Земля принадлежит живым» («The earth belonging to the living»), под которым оно обычно упоминается в литературе.[90] Значительный объем письма, обилие статистических выкладок, которые не произвели впечатления на адресата и никак не фигурировали в его возражениях, заставляют ограничиться переводом частей, содержащих ключевые тезисы Джефферсона.[91]
«Париж, 6 сентября 1789 г.
Дорогой сэр! Сажусь, чтобы написать Вам, не зная, с какой оказией отошлю я мое письмо. Я делаю это, потому что мне в голову пришел такой предмет <размышлений>, который я хотел бы развить несколько более, чем это возможно в той спешке, в какой составляются обыкновенные депеши.
Вопрос: Имеет ли одно поколение людей право связывать <обязательствами> другое, кажется, никогда не ставился ни по эту, ни по нашу сторону океана. Однако это вопрос, чреватый такими последствиями, что он не только заслуживает ответа, но и должен быть помещен среди фундаментальных принципов всякого государства.[92] Ход размышлений о фундаментальных принципах общества, в которые мы здесь погружены,[93] поставил этот вопрос в моем уме; и я думаю, что очень даже смогу доказать, что никакое такое обязательство не может быть таким образом передано.
Я исхожу из основания, которое полагаю самоочевидным: “что узуфрукт[94] земли принадлежит живущим” (“that the earth belongs in usufruct to the living”); что умершие не имеют ни власти над ним, ни прав на него. Доля <земли>, занимаемая любым индивидом, перестает быть его долей, когда он сам перестает жить, и возвращается обществу».
Далее Джефферсон констатирует, что фактически такая земля обычно переходит к жене, детям и иным родственникам покойного. Однако он настаивает, что такой переход происходит вследствие применения законов, выработанных и принятых обществом, а не норм естественного права. «Что верно по отношению к каждому члену общества по отдельности, то верно по отношению ко всему коллективу, ибо права целого не могут быть больше, чем сумма прав индивидов.
Чтобы прояснить нашу идею в применении ко множеству людей, предположим, что всё поколение людей рождается в один и тот же день, достигает зрелости в
The Republic of Letters: The Correspondence between Thomas Jefferson and James Madison. 1776–1826 / Ed. by J. M. Smith. N. Y., 1995. Vol. I. P. 648.
The Papers of Tomas Jefferson. Julian P. Boyd, Editor. Vol. XV. Princeton, N. J., 1958. P. 384–391.
В черновиках этого письма сохранились вычисления Джефферсона, из которых видно, что первоначально он определил длительность существования поколения не в 19 лет, а в 34 года.
Утверждение, что одним из «фундаментальных принципов» должен быть (какой-то)
Речь идет о событиях Французской революции: созыве Генеральных Штатов, взятии Бастилии, подготовке Декларации прав человека и гражданина.
Право пользования чужим имуществом и доходами от него (