Тара. Повесть и рассказы. Ася Михеева

      Илья с комфортом сидел за полюбившимся столиком, грыз местные орешки и строил пробные схемки, когда вокзальный браслет подмигнул и запиликал.

      – По заявке от двенадцать-семнадцать-пятьдесят пять получен ответ. Принять устно, текст, отклонить?

      – Принять, принять, – обрадовался Илья, – устно и текстом.

      – Устный прием предлагается немедленно за столиком тридцать два-Б. Текстовое сообщение пересылается.

      Илья засунул комм-тетрадь в карман и двинулся на поиски столика тридцать два – Б.

      Третий этаж, второй зал, второй стол направо. Вон они, трое здоровенных амбалов. Илья извинился, протискиваясь к ним мимо стоящего у самого входа столика 32-А и вдруг на миг остановился. Девушка в рабочем комбинезоне, сидящая в обществе комм-тетради и большого бокала, подняла глаза и смотрела на Илью в упор. Спокойный взгляд. Оценивающий.

      У нее красивый рот. Ямочки в углах губ, которые станут заметнее, если она улыбнется. Илья помедлил секунду, ожидая увидеть улыбку – людям, столкнувшимся взглядом, следует улыбнуться – ничего не дождался, кроме еще более внимательного разглядывания. Обидно.

      Однако тридцать два-Б. Тридцать два-Б. Илья критически осмотрел возможные пути к столику Б, едва не застрял между двумя стульями и вежливо приветствовал своих вероятных перевозчиков. Амбалы дружно кивнули, молча рассматривая его, наконец средний предложил:

      – Садись.

      Илья сел.

      – Ты заказывал попутный проезд в семьдесят третью область?

      Илья кивнул.

      – Чем отработаешь? – поинтересовался другой амбал.

      – Помощь по хозяйству и две тысячи айланских. Диагностика и уход за корабельной флорой. Нейтрализация любых вредителей.

      Амбалы переглянулись, один кивнул.

      – Айланец, значит. Что ж, неплохо. А какие дела в семьдесят третьей?

      – Я не айланец, – Илья помедлил, – я тариен.

      Здоровяки переглянулись вторично.

      – А обманывать нехорошо, мальчик, – сказал третий, который до сих пор молчал, – выговор у тебя айланский – это раз. И молод ты для тариена – это два. Пожалуй, не получится у нас с тобой поездочка.

      – Меня эвакуировали двухмесячным, – ответил Илья, – а на Айле живу с четырех лет.

      – А звать тебя как?

      – Илья Маккензи.

      Третий амбал улыбнулся.

      – Сколько единиц-то получил, Маккензи?

      Илья пожал плечами

      – Сорок. Совсем маленьких ведь в первые же часы на орбиту вывезли.

      – Это Тара, – печально сказал амбал, – на Оркнее вот растерялись…

      Точно. Оркнейские дельфинеры все такие здоровенные… были.

      Илья подумал и не стал ничего отвечать.

      – А зачем едешь-то?

      – Я биореставратор.

      Дельфинеры задвигались. Стул под одним из них жалобно скрипнул.

      – Джейм! – сказал ближайший, повернувшись к девушке, – бери его. Если он тебе не понравился, мы вернемся, отвезем его сами.

      Девушка стащила с головы совершенно невозможную кепку и бросила перед собой на стол.

      – Понравился-понравился. А что так серьезно?…

      – Ты не поймешь, малышка, – нежно сказал один из здоровяков, – но парня надо отвезти. Маккензи, это Джейм Шеппард, Джейм, это Маккензи. У нее на корабле есть одно пассажирское место. Думаю, Маккензи, ты понимаешь, что Джейм обижать нельзя.

      – Я же вырос на Айле, – улыбнулся Илья.

      – Ну, тем лучше, – кивнул дельфинер.

      – А в чем фишка? – поинтересовалась Джейм

      – Мусульматриане. У них там первые поколения мало девочек рождалось, до сих пор на женщин не надышатся.

      – Прикольно! Надо съездить, – весело сказала Джейм.

      Илья фыркнул про себя, представив себе Джейм на улице Мариамабада – без климатик-паранджи, без шляпки, без сервоспутника… Но промолчал.

      – Я вылетаю через час-полтора, – сказала девушка, – тебе сколько надо времени собраться?

      Илья