Динка. Динка прощается с детством (сборник). Валентина Осеева
вздыхает и облизывает языком губы. – Я хотела немножко… Мышка сама дала… только попробовать, а я пила, пила и все выпила. – Динка безнадежно разводит руками. – Мышка кричит, а я все пью да пью!
Легкая грусть обволакивает мамино лицо. Она хочет сказать, что Мышка слабенькая, а сливки стоят дорого, но вместо этого с губ срывается неожиданное обещание:
– Я куплю тебе сливок тоже.
– Не надо! – машет рукой Динка. – Я больше не буду их пить. Пусть они провалятся сквозь землю…
– Не говори глупостей! Я хочу знать, что ты еще делала сегодня? – нетерпеливо прерывает ее мать, торопясь выяснить все преступления дочки.
– А еще… – Динка стоит в затруднении, она не помнит, что было еще дома.
Но ее выручает Катя. Она потихоньку отворяет дверь и останавливается на пороге:
– Дина, ты не забыла сказать маме, что я запретила тебе выходить за калитку, а ты все-таки ушла?
– Мама, Катя запретила мне выходить за калитку, а я все-таки ушла, – механически повторяет за теткой Динка. Лицо матери темнеет от огорчения и усталости.
– Смотри, до чего ты довела маму! Она еле дышит уже! – накидывается на девочку Катя.
– Подожди, Катя! Мы еще не договорили! – с досадой останавливает ее сестра. – Иди. Мы сейчас кончим… Диночка! – обращается она к дочке. – Я хочу, чтобы ты поняла, почему нехорошо делать все то, что ты делала сегодня. Вот счеты… Ведь это вещь, сделанная чьими-то руками. Кто-то трудился, думал, как их лучше сделать, устал этот человек, но сделал…
– А кто этот человек, мама? – быстро спрашивает Динка.
– Не все ли равно кто? Какой-нибудь рабочий… Важно, что он трудился, а ты, маленькая девчонка, схватила его труд и давай ломать по ступенькам! Хорошо это, Дина?
– Я еще не сломала, мама. Я только погнула там железки. Я выпрямлю… и отнесу дедушке Никичу.
– А потом возьмешь какую-нибудь другую вещь и опять не подумаешь о том, что она сделана чьими-то руками…
– Нет, я подумаю. Я теперь всегда буду думать, – торопится уверить Динка.
Мама грустно смотрит на нее:
– Это только одно плохое, Дина… А другое плохое, что ты не жалеешь сестру, не любишь ее.
– Я люблю, но забываю, что нельзя шуметь.
– Чтобы помнить об этом, надо жалеть. Ты же знаешь, что, если Алина расплачется, ее трудно успокоить. А потом у нее так разболится голова, что я всю ночь сижу у ее постели… Так неужели тебе какая-нибудь игрушка дороже сестры? – с болью спрашивает мать.
– Ох, нет… мамочка, нет… – с испугом бормочет Динка. Перед ней встает бледное лицо Алины с компрессом на голове. – Ох, нет, нет… – бессвязно повторяет она в ужасе от того, что могло бы случиться.
– Помни же об этом. Жалей ее, Диночка, – с тихой просьбой говорит мать.
Когда они обе успокаиваются, Динка вспоминает Катю.
– Мама… я не послушалась и ушла. Она наказала меня… Я не хочу такого наказания, я хочу другое! – взволнованно говорит Динка.
– Взрослые не спрашивают у детей, какое наказание им больше нравится. Взрослые имеют право наказывать так, как считают