Таинственная незнакомка. …Есть еще место, где я могу спрятаться в сны. Вадим Сатурин

      23.VIII.11. Ночью ничего интересного не произошло. Даже слишком ничего, чтобы об этом упомянуть в дневнике. Никакой таинственной незнакомки не было. Поэтому я сделал соответствующий вывод, что столь обескураживающее видение было всего лишь вытеснением из бессознательного, так называемым реактивным сном, если сполна довериться силе интеллекта Фрейда и Юнга. Другими словами, таинственная незнакомка – эта скрытная женщина, стоящая вполоборота, лишь игра моего раздраженного воображения, учитывая сгущение событий над моей семьей каждые три года. Драма длиною в жизнь.

      Сытый и довольный, закусивший двумя сосисками с лапшой быстрого приготовления, я завалился в кровать в два часа дня и проспал до шести вечера. Ночью предаться покою будет тяжело, но у меня есть томик Платона, с помощью которого можно нагнать сон на свое сознание. Рассуждения об идеализме, полете идеи в эфирной реальности, суждения о бытие прошлых веков, даже прошлых эонов лет до того непонятны и невнятны мне, что я почувствовал сильную тягу проспать до самого утра.

      Увы, уже в семь вечера меня разбудил звонок друга, чье имя я не хочу выкладывать в этом дневнике.

      – Не спятил ли ты? – спросил он, проигнорировав мое приветствие.

      – С чего ты взял? – ответно спросил его я.

      – Ты никуда не выходишь, сидишь запертый дома и уже несколько дней не появляешься в Интернете.

      Я выдержал паузу.

      – Понимаешь, мне нужно разобраться во всем этом. Каждые три года в моей семье происходит какая-то чертовщина.

      – Это предрассудок. Это совпадение. Не тебе ли знать про предрассудки, – засмеялся друг.

      – В общем, разговор ни о чем. Будет желание – заходи. У меня много пива, вина и коньяка, а недавно я прикупил кальян.

      – А вот с этим делом советую не шутить, учитывая твое воображение и обстановку вокруг тебя.

      В трубке послышались короткие гудки. Я положил телефон на журнальный столик и уставился в потолок. На секунду мне показалось, что под люстрой раскачивается моя сестра. Я зажмурил глаза. Открыл их вновь. Под потолком, пуская слюну, болтался отец.

      Сильно испугавшись, я откупорил первую бутылку коньяка и сделал два больших глотка залпом. Алкоголь обжег пищевод, а я тяжело выдохнул. «Чертов коньячина», – выругался я и вновь очутился в кровати с тонкой абстрактной философией Платона. Тяжелая книжка постоянно падала из рук, знаменуя то, что мне вновь пора выпить коньяка.