Подвиги бригадира Жерара. Артур Конан Дойл
слышал, как он часто дышит, словно усталый пес. Вдруг коротышка цыкнул, подавая товарищу знак. Долговязый присел, будто ныряльщик перед прыжком, однако я выхватил саблю и выскочил ему навстречу. В тот же миг малыш рванулся вперед и ударил длинным кинжалом прямо императору в сердце.
Боже праведный! Я похолодел от ужаса и только чудом не рухнул замертво сам. Будто в кошмарном сне я смотрел, как серая шинель дернулась, и в лунном свете между лопатками блеснуло залитое кровью острие. Наполеон с предсмертным хрипом упал в траву, а убийца, даже не вытащив оружия из тела жертвы, вскинул руки и торжествующе закричал. Я вонзил саблю в его солнечное сплетение с такой яростью, что от удара гарды в ребра он отлетел на шесть шагов и уж тогда упал. Я развернулся к другому подлецу в кровожадном исступлении, которого не испытывал ни до той ночи, ни после. Перед глазами сверкнул кинжал, я почувствовал на шее прохладное дуновение, и запястье негодяя скользнуло по моему плечу. Я сделал выпад, но он отпрянул, бросился наутек и в несколько скачков, словно олень, пересек залитую луной поляну.
Кинжал сделал свое дело. Несмотря на молодость, я повидал уже немало битв и знал, что удар смертелен. Я замешкался на секунду, чтобы коснуться холодной руки.
– Государь! Государь! – в отчаянии крикнул я.
Он не ответил, не шевельнулся. Вокруг тела в лунном свете расползалось темное пятно, и я понял – надежды нет. Я вскочил, сорвал с себя шинель и во весь дух понесся за вторым подлецом.
Как хорошо, что мне хватило ума прийти в башмаках и гетрах! И как хорошо, что я сбросил шинель. Негодяй не сумел избавиться от своей накидки, а может, от страха и думать о ней забыл. Я быстро его настигал. Он, должно быть, совсем потерял голову, потому что даже не пробовал скрыться в тени, а несся от поляны к поляне, пока не выскочил на пустошь, за которой лежала огромная каменоломня. Я видел злодея как на ладони и знал, теперь деваться ему некуда. Что правда, то правда, бежал он очень быстро – как трус бежит от смертельной опасности. Однако я гнался за ним по пятам, будто неумолимый рок. С каждой секундой расстояние между нами уменьшалось. Он шатался, едва не падал, я уже слышал его хриплое, свистящее дыхание. И вот впереди разверзлась пропасть, мерзавец оглянулся на меня, заскулил и вдруг пропал из виду.
Представьте себе, пропал без следа! Я подбежал к месту, где он только что стоял, и вгляделся в черную бездну. Неужели он прыгнул? Я почти уже решил, что так и есть, когда услышал во тьме едва различимое пыхтение. Этот звук подсказал мне: подлец спрятался в сарае.
Внизу был уступ, а на нем – деревянная постройка для рабочих. Вероятно, этот болван подумал, что в темноте я не отважусь туда за ним последовать. Плохо же он знал Этьена Жерара! Я спрыгнул, ворвался в лачугу и, услышав шорох в углу, налетел на мерзавца.
Он отбивался, точно дикий кот, но куда было его кинжалу против сабли. Кажется, я проткнул врага сразу, потому что, как ни старался он меня прикончить, удары его слабели. Наконец кинжал звякнул об пол.