Веницианские каникулы. Venise Expériences. Мария Гарзийо
заваривала чай, приносила теплые тапки и звонила новоявленному кавалеру, чтобы отменить намеченное свидание. Он расстраивался, горестно вздыхал в трубку и возвращался домой к жене. Возможно, в то время мамина принудительная опека и спасла мое сердце от нескольких лишних швов, но вряд ли оно способно было это оценить. Ему хотелось любви-муки, горьких слез и разочарований, которые бы одели его в крепкий панцирь. В конце концов, это саморазрушительное стремление прорвало плотину маминого притворства и ринулось мощным потоком на истощенную засухой почву. Я вдыхала всеми легкими новый неизведанный воздух свободы, сжимая до боли веки, чтобы не видеть полунаигранные полуреальные страдания моей родной эгоистки. Но постоянно держать глаза закрытыми становилось все труднее, и я решила, что единственный способ избавиться от этого вечного гнета вины – бегство. Я рванула с мясом связывающие нас корни, отмахнулась от слез и стенаний и, расправив крылья, полетела в манящую неизвестностью независимость. С тех пор моим кредо стало – делать все так, как не сделала бы мама. Мама бы не стала придаваться любви на кухонном столе в первый вечер знакомства с французом Фредериком. Мама бы не бросила учебу за полгода до защиты диплома. Мама бы не поехала в Венецию к незнакомому итальянцу.
Самолет медленно, как-то неуверенно, приближается к посадочной полосе. От волнения я по старой привычке начинаю проговаривать в голове заученные в школе стихотворения. Некоторые слова, покореженные временем, вытесненные из памяти более важными файлами или нацепившие пальтишко актуальности заметно отличаются от оригинальной версии. «Я к вам лечу, чего же боле, что я могу еще сказать. Теперь я знаю, в вашей воле меня презрением наказать. Но вы к моей несчастной доле хоть каплю совести храня, вы все же встретите меня». Почему мой багаж так долго не едет? Японка вон уже получила свой корпулентный рюкзак, и парочка итальянцев поспешили к выходу, катя за спиной по зеленому чемодану. «Сначала я молчать хотела, поверьте, моего стыда вы не узнали б никогда, когда б надежду я имела…» Получить, наконец-таки, свой багаж. «Никогда, когда» что-то тут Александр Сергеевич напортачил. Оступился его четырехстопный акаталектический ямб. Черная, испещренная грязными полосами, лента тянется мимо меня. Все пассажиры из моего самолета разошлись, забрав свои вещи. И только мой подлый чемодан, выражаясь по-французски, подложил мне зайца [16]. Отчаявшись увидеть его предательский серый бок на потертой чешуйчатой поверхности, я отправляюсь в бюро пропавшего багажа составлять заявление. Вот вам и акаталектический ямб! Первый блин моей поездки выходит комом. Посмотрим, каким будет второй и самый главный. Сжимая во влажных ладошках пакет с пренадлежностями первой необходимости, я выхожу в зал ожидания. «Я жду тебя. Единым взором надежды сердца оживи..» Ой, нет, такой точно не оживит. Слава Богу, прошел мимо. Где же мой коварный