Трон на двоих. Александр Уралов
– на всякий случай. Мало ли что, – трубу какую прорвёт или мальчишки окно высадят. «Конечно присмотрю, Мариночка, – причитала пожилая, но ещё бойкая соседка. – Ну как же, я ведь ещё родителей ваших помню – Пётр Данилович и Мария Николаевна, покойнички, царствие им небесное. А тут Ирочка… вот уж несчастье, молодая совсем… Ты приезжай, Мариночка, приезжай почаще! Квартиру-то наверное продавать придётся. Ты ж одна наследница-то у Ирочки! Прямая наследница!» – и эти причитания казались совсем неискренними.
Впрочем, Марина не раз ловила себя на мысли о том, что женщине, потерявшей всех ближайших родственников, любое сочувствие кажется недостаточным. Из-под траурного платка причитающей соседки, внезапно, по-беличьи остро, сверкнул тёмный глаз, мгновенно оглядевший книжные полки, старые умолкшие часы, всё ещё висевшие на стене, и на секунду остановившийся на резной шкатулке, смутно видневшейся за стеклом серванта. Марина тогда ещё хотела сказать, что в этой шкатулке лежит старенькая дешёвая бижутерия, но промолчала.
Нет, не смогла Марина оставить себе тот старый ключ, брелок к которому впитал запах Иркиных духов от соседства с перчатками и носовыми платками в сумочке! И вот сейчас, отпирая дверь, Марина думала сразу о нескольких вещах. О том, почему Ирина, при своих немалых доходах, так и не поставила в квартиру новомодную железную дверь с супер-замком. Неужели она не боялась взломщиков? О том, что надо бы предупредить соседку о своём приезде (запаникует старушка, если услышит шаги в квартире), о том, что не догадалась ничего купить в Грызмаге (холодильник давно пуст и отключен).
Надо же, сколько разных ва-а-ажных мыслей одновременно может крутиться в голове у одинокой женщины!
Марина, усмехнувшись, щёлкнула выключателем – вспыхнул свет. Коридор, казавшийся таким длинным и широким в детстве, сейчас предстал перед ней тесным и душным. Нет, на самом деле душно! Соседка явно не утруждала себя регулярным проветриванием квартиры. Марина скинула сапожки, прошлёпала по коридору и открыла форточки в обеих комнатах и на кухне. От сквозняка занавески дружелюбно зашевелились, на долю секунды вызвав воспоминание о длинных флагах, свисающих с высоких каменных стен… еле слышно шуршали тяжёлые, расшитые золотом стяги… и гнетущее беспокойство отступило. Наверное. Пока.
Но двусмысленная тишина затаилась за углами…
– Конечно, что может измениться в нежилой двухкомнатной квартире за полгода? – Марина почему-то заговорила сама с собой вслух. – Вот сейчас мы всё проветрим, пылюку вытрём, пол помоем. И всё будет как прежде. Чайник поставим, заварочку заварим. Так… где тут у нас заварочка?
Она помнила, как этими же самыми словами, – «заварочку заварим», – встречала её, приезжавшую на каникулы студентку, мать. Она бодро тащила Маринку в ванную, предварительно выдав ей три вида полотенец, «для рук, для головы и для тела», а сама уже летела на кухню, где уютно начинал петь на газу чайник, шуршал целлофан пакетиков с печеньем и хлопала дверца холодильника.
Да…