Три детектива. Игорь Бойко
совершенно ничего не помнит.
– Действительно, странная история, – отреагировал король на интереснейший рассказ великого сыщика.
– Но это ещё не всё, – поторопился порадовать его Гавличек. – Я вам сейчас расскажу про другой случай, где важнейшей уликой послужила обыкновеннейшая куртка. Такие у нас на базаре тридцать талеров стоят. А если поторговаться, то и за двадцать пять отдадут. Так вот…
– Помилуйте, – сказал король.
– Нет, вы только послушайте. Завёлся тут у нас медвежатник высшей категории. Сейф за сейфом обчищает, а следов – никаких. Бизнесмены – рыдают, банкиры – обеспокоены. И все костерят нашего брата, хотя мы трудимся во всём поте лица своего. Долго ничего не получалось, но потом мы всё-таки его взяли. В тот месяц погода в наших краях стояла на редкость жаркая. Даже ночь не приносила желанной прохлады. И этот поразительный мастер, ковыряясь в сверхпрочном шведском сейфе, по всей видимости, жутко вспотел. Вот он и снял куртку, чтобы тело освежить. Сейф он, разумеется, открыл, денежки вынул и гордо удалился, а вот куртку свою позабыл. А в кармане – открытка от какой-то влюблённой в него Агнешки, и адрес на ней написан. Так что утром мы этого молодца прихватили. Помню, он сильно удивлялся, как мы сумели так быстро найти его. Вот что значит – настоящая улика: собственная куртка преступника, а не какие-то там неизвестные волосы.
Вышеслав потряс во все стороны головой, скороговоркой сказал, что тоже не прочь освежиться и поспешно выскочил за дверь.
Поиски короны продолжились без него.
На всякий случай сняли с потолка люстру, сорвали обои и паркет да ещё безжалостно вспороли обивку кресел и дивана. Однако и там короны не сыскалось. Старательный Дубовец по подсказке Гавличека даже в камин забрался, но только зря вымазался. В примыкавшем к кабинету туалете тоже ничего существенного не нашлось, кроме ведра, швабры и огромнейшего количества пакетов недорогих бумажных салфеток. Последняя несуразность могла кого угодно заставить задуматься и даже стать основой новой версии преступления, но Гавличек был стреляный воробей и по ложному следу идти не стал.
После того как в кабинете не осталось ни одной неповреждённой, следовательно не осмотренной, вещи, детектив удовлетворённо хмыкнул и сказал, что теперь самое время пойти другим путём и сделать главную ставку на человеческий фактор.
– Это как? – спросил генерал, испачканный, утомлённый и озабоченный.
– Qui prodest? – ответил Гавличек, демонстрируя отменное знание латыни, а вместе с ней и юриспруденции.
Посмотрев на вспучившиеся глаза своего питомца, сыщик сжалился и пояснил:
– Надо подумать, кому всё это было выгодно.
– И впрямь, – оживившийся министр уловил брошенную мысль на лету с изяществом безнадзорного пса, радостно хватающего косточку, – кому это выгодно? И главное – зачем?
Как видите, член кабинета умел развивать очевидные мысли в единственно верном направлении. А ведь претензии