Завтра ты умрешь. Анна Малышева
она хотя бы на один вечер поменяться с Наташей Деменковой? Та, правда, находится под одной крышей с душевнобольной женщиной, но все-таки, это происходит не в однокомнатной квартире, которую в ближайшие годы вряд ли удастся поменять на большую… От невеселых мыслей ее отвлек громкий рев в ванной – сын обнаружил, что один из тритонов умер. Алеша всхлипывал, захлебывался, отказался есть, его с трудом уложили в постель. Ужинали без аппетита. Попутно свекровь воспитывала сына:
– Я тебе говорила, что эти животные вредны для ребенка? Я предупреждала? Ладно, пусть они не разносят инфекций, но от них сырость! А сегодня?! Ты слышал, как он ревел над каким-то дохлым червяком?
– Это был испанский тритон, мама, – сдержанно ответил Олег. – А что ревел, это, по-моему, хорошо. У него доброе сердце.
– Все равно, ему рано знать о смерти! – Галина Сергеевна была неумолима. – Никогда не слышала, чтобы Леша так плакал!
– А мне кажется, лучше, что он о ней узнал, – решилась вмешаться Ника, которая в минуты таких споров ощущала себя случайной гостьей, а никак не матерью обсуждаемого чада. – Я вообще не хочу от него что-то скрывать. Это уродует детей, делает их неприспособленными к жизни.
– Ну, конечно, ты же у нас эксперт! – сощурилась Галина Сергеевна. – Читала я твои переводные статейки – как удержать мужа, как завести любовника… Вот только статьи про то, как воспитывать ребенка, мне не попадалось. Может, пропустила?
Ника оставила укол без ответа и опустила глаза в тарелку. Она не умела противостоять свекрови, да и не думала, что открытая вражда была бы нормальна. Та навеки усвоила в общении с нею авторитарный тон, с трудом примирившись с тем, что в жизни почти сорокалетнего сына появилась другая женщина. «Она уйдет и все снова станет хорошо!» – утешала себя Ника. Она снова увидела лицо подруги – оживленное, загорелое, услышала ее громкий уверенный голос и спросила себя: разве не так выглядит человек, которым никто не помыкает? «А ведь она-то чуть не приживалка, будем честны, а я… Вроде бы член семьи. А толку?» Свекровь сменила воинственный тон на миролюбивый, как всегда, когда говорила с сыном. Краем уха Ника слышала, как они планируют предстоящую поездку на дачу, и вдруг почувствовала себя чужой, лишней, нелюбимой.
Вскоре после ухода свекрови в сумке Ники запел телефон.
– Это счастье, что я тебя нашла! – раздался в трубке знакомый голос, громкий и неестественно возбужденный. – С кем бы я теперь поговорила?! Просто повеситься можно с тоски!
– Наташа, ты напилась? – Ника прикрыла за собой дверь, войдя на кухню. – На поминках питона, что ли?
– Просто так, – призналась та. – По зову сердца. Честно говоря, я частенько… По вечерам. Здесь такая тяжелая атмосфера… Кажется, что дом вымер, причем давным-давно, как какая-нибудь египетская пирамида. А я, живая, сижу в нем, непонятно зачем, совсем одна.
Разжалобив саму себя, Наталья шумно всхлипнула. Судя по звукам, раздававшимся в трубке,