Бесогоны. Сергей Ильич Ильичев
репертуар и последовательность этих снов. Это за него делал кто-то другой. За ним оставили лишь право и возможность в экстремальных ситуациях выходить из любого сна…
А тут игра, где ему принадлежал весь мир. Он прекрасно понимал, что легкость любых временных трансформаций, способность менять свой облик как в личном, физиологическом, так и в социальном аспектах, даже некая вседозволенность в поступках делала его если не богом, то уж по крайней мере божком…
– И как же на такую игру отреагировала наша РПЦ? – задал уже свой вопрос семинарист Геннадий Севастьянов.
– Она о ней не знала. По крайней мере это их официальная версия. Однако, как вы сами уже догадались, православная церковь определяет такое духовное заболевание как прелесть бесовскую, в основе которой лежит грех изначальной человеческой гордыни. Сам же несчастный искренне считал, что достиг немалых успехов в результате своей личной трудовой активности, еще не догадываясь, кто так своевременно и аккуратно подбрасывает ему необходимые советы, материалы, фокусирует на нем немалые финансовые потоки…
Так прошло полгода. Михаил Юрьевич давно потерял счет времени. Перестал узнавать даже тех, кто, по сути, кормил всю редакцию щедрыми целевыми спонсорскими подачками. И те уже, в свою очередь, стали забывать и про саму редакцию. И тогда главный редактор понял, что надо срочно что-то делать.
Михаила Юрьевича отвезли к опытному и известному психиатру, который, словно клещ, в него вцепился и даже не хотел выпускать из своей клиники, обнаружив любопытный случай некоего редкого нервного заболевания. К сожалению, произнесенное тогда вскользь его латинское наименование полностью выпало из моей головы…
Тогда кто-то и подсказал, что нужно бы позвать батюшку.
Главный созвонился со своим закадычным другом, настоятелем одного из храмов Москвы отцом Викентием, о котором ходила молва пророка и даже могущественного целителя, способного изгонять бесов. Тот, правда, сослался на то, что и у него запись производится за месяц. Но за предложенное щедрое вознаграждение согласился-таки спасти страждущего…
В тот же день все члены семьи и главный редактор были в квартире у Меньшиковых, когда распахнулась дверь и отец Викентий переступил ее порог.
Батюшка был стройным и моложавым на вид: аккуратная бородка, ряса греческого покроя из тончайшего сукна и модные носочки импортных полуботинок, словно бы что-то высматривающие из-под пол рясы, располагали к доверительному отношению с этим «посредником» между ними, грешными, и Самим Господом Богом…
Его сопровождали молодые юноши, названные телохранителями, хотя вся их «охрана» заключалась в том, что они неустанно смахивали пушинки с рясы всевластного «старца», которому и на вид-то было не более тридцати.
– Ну-с, братья, начнем, помолившись! – сказал он.
И все, словно перед погружением под воду, набрали в легкие воздух и застыли, задержав на какое-то время дыхание.
Михаил Юрьевич, сидевший в кресле у своего компьютера