Кентавр на распутье. Сергей Иванов
небрежно бросил рядом с трюфельной коробкой.
– Потом, – сказал псу. – Гуляй!
Вот теперь ему впору было недоуменно пожать плечами. Но Хан лишь глянул на меня с укоризной и убрался, мерно клацая по паркету. Эта вещица ему и даром не нужна.
Зато у Лазера разгорелись глаза. Сейчас же он подхватил ее со стола, принялся вертеть перед собой, ухая, точно уэллсовский марсианин. Почему-то здешние бандюганы с ума сходили по ошейникам. А мой на самом деле хорош: составлен из бронепластиковых сегментов, изнутри подбит мягкой кожей, снаружи усыпан разноцветными шипастыми кристаллами.
– Нравится? – нехотя сказал я.
– А то!
– Ну, возьми.
Лучше бы, конечно, махнуть на его браслетик.
– Закон гостеприимства, да? – ухмыльнулся Лазер, поспешно напяливая ошейник на себя. – Классная штука!
– Для гостей, – буркнул я.
А про себя добавил: «Бойся данайцев». Хотя кто их сейчас боится? Во всяком случае, не Лазер. Правда, он и дареному коню смотрит в зубы, но вовсе не потому, что тот – троянский. Продешевить боится.
– Небось, у самого и получше есть? – завистливо предположил он.
– А ты хотел, чтоб я оставил себе поплоше?
– Будто от меня что зависит!
– Кто желает слишком многого, – изрек я, – часто остается ни с чем.
– Это ты к чему? – удивился Лазер.
– К тому, что больше ничем порадовать не могу – хватит с тебя ошейника. А дело свое разгребай сам.
– Это окончательно? – спросил он упавшим голосом. Ведь так хорошо начиналось!
– Ты же знаешь: я не торгуюсь.
И подбородком указал на дверь. Угощение выставил, подарком наделил – чего еще? Дожевывая конфету, Лазер поднялся, забросил рюкзачок за плечи.
– Гляди, не пожалей! – оставил он за собой последнюю фразу, прежде чем потопать к выходу. – Потом поздно будет.
Почему-то для таких шибздиков очень важно уйти красиво. А я смотрел на оставляемые Лазером следы едва не с болью. «На пыльных тропинках», да? Уж мы везде сумеем наследить. Дезинфекция, дезинфекция!..
Нетрудно угадать, куда Лазер двинется дальше – точнее, к кому. Собственно, вариантов у него оставалось мало. Проводив гостя камерами до самой ограды, я снова поручил страж-систему Дворецкому и направился во внутренний двор, отделенный от комнат прозрачной стеной.
С этой стороны дома вполне хватило места для бассейна с трамплином и небольшого солярия. От чужих взглядов и прицельной стрельбы дворик заслоняло здание, от ненастья спасала раздвижная крыша. А взобраться сюда по каменному отвесу сумел бы разве альпинист.
Иногда, если жизнь становилась совсем уж пресной, я сигал с обрыва ласточкой, чтобы на секунды ощутить себя Ариэлем. И врезался в прозрачную воду, с восторгом ощущая удар. После такой встряски снова хотелось жить, а раздражение будто смывалось тугими струями. Затем из Ариэля я обращался в Ихтиандра (уж воздадим должное Беляеву), для чего в укромной, заросшей водорослями нише были припасены ласты,