Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего?. В. А. Никонов
под себя всю Европу»[233].
Во многом решающим для определения политики в отношении СССР стало заседание кабинета 21 сентября 1945 года, на котором рассматривалось предложение многоопытного военного министра Генри Стимсона (это было его последнее заседание) о возможности поделиться знаниями о ядерном оружии с Москвой для сохранения союзнических отношений. Будь Рузвельт жив, так бы и произошло. Но и тогда эту идею поддержали 13 из 18 присутствовавших. Однако противники такой идеи во главе с военно-морским министром Форрестолом организовали утечку в прессу, извратив ее суть (дать русским бомбу) и приписав идею бывшему вице-президенту Уоллесу, слывшему ультралибералом. Больше Трумэн к этому вопросу не возвращался[234].
Был и еще ряд важных факторов, который заставлял искать серьезного врага и находить его именно в Советском Союзе. Печатнов совершенно справедливо указывает на «большие опасения верхушки Пентагона в связи с перспективой обвальной демобилизации и демонтажа всего военно-промышленно-научного комплекса США, созданного в годы войны и теперь казавшегося ненужным в глазах значительной части американского общества. В этой обстановке СССР представлялся идеальным эквивалентом фашистской угрозы, дающим как нельзя более подходящее и единственно правдоподобное объяснение сохранения и дальнейшего наращивания американской военной мощи… Подобной идентификации противника помогала и ставшая популярной в Вашингтоне ассоциация советского режима с нацистским на основе схожих внешних черт – политическая диктатура, «экспансионистская» официальная идеология, враждебная либеральной демократии, и т. д.»[235].
Идеи американской исключительности приобрели однозначно явную антисоветскую окраску. «Убежденные в том, что Провидение назначило нас избранным инструментом противодействия коммунизму, где бы он ни угрожал миру, стабильности и морали, мы заняли позиции на Армагеддоне и воевали во имя Господа, – писал Генри Коммаджер. – Те, кто не был с нами, были против нас, говорили мы, и использовали огромные суммы денег, влияние и, наконец, военную силу, чтобы нанести удар по силам зла и вдохновить и вооружить руку добра. Тем самым мы разделили мир на два лагеря по признаку моральности»[236].
Осенью 1945 года в ОКНШ Соединенных Штатов была разработана новая «Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США», где утверждалось, что «единственной ведущей державой, с которой США могут войти в конфликт, неразрешимый в рамках ООН, является СССР». «Стратегическая концепция разгрома России» стала быстро дополняться конкретными военными планами. Первый из них был разработан в октябре 1945 года, он предусматривал ядерные бомбардировки 20 крупнейших городов Советского Союза. За несколько месяцев в военно-стратегическом планировании США Советский Союз превратился из союзника в противника, хотя само по себе поведение Москвы явно не давало для этого
Цит. по: Владимир Печатнов, Александр Маныкин. История внешней политики США. М., 2012. С. 295–296.
Susan Butler. Roosevelt and Stalin. Portrait of a Partnership. N. Y., 2015. P. 497–502.
Владимир Печатнов, Александр Маныкин. История внешней политики США. М., 2012. С. 302.
Henry Commager. The Defeat of America. P. 10.