П. Ш.. Дмитрий Хара
трясу как грушу. Она лепечет в ответ оправдания и обещания, но никогда не выполняет их. Я злюсь и хлопаю дверью. Потом слезы душат меня. Я люблю ее, но не могу этого сказать. Я жду, когда она опомнится. Это происходит. Иногда. В эти дни она строит планы на будущее. Дает обещания и надежду. А потом все заново. И с каждым разом она выглядит все хуже и хуже. Каждый запой старит ее на несколько месяцев, а может, и лет. Я не могу ничего с этим сделать и в бессильной злобе грублю ей.
Почему так получается изо дня в день? Какие программы записаны в моей башке? Михаил велел подумать, какие мои внутренние разговоры, комментарии приводят к этому? Попробую.
По бизнесу: «У меня и так все в порядке. Зачем стараться?», «Это не так уж и важно», «Есть те, кому еще хуже», «Главное, чтобы в холодильнике был сыр», «Мои сотрудники не хотят работать», «Для того, чтобы контролировать бизнес, нельзя никому доверять, надо работать больше всех», «Я на поле битвы один со всеми и моя задача – всегда побеждать», «Иностранцы – это очень сложно и я пока к этому не готов».
Катя: «Это она во всем виновата, она меня не захотела понять и не захотела разделить мои интересы», «Она и не пыталась меня вернуть», «Я не буду за ней бегать», «Разошлись – значит, судьба», «Найду и получше», «Она – не мой человек, когда я найду своего, все будет по-другому».
Мать: «Ее никто не заставляет пить», «Я уже сделал все, что мог», «Ее уже не спасти, а мне надо еще жить», «Мое безразличие должно отрезвить ее, ведь я дорог для нее», «Жалостью человеку не поможешь».
Я не могу оценить, правильные эти установки или нет. Хотя нет, могу. По результатам своей жизни. Контракта нет. Катя ушла. Мать продолжает пить.
Что будет, если я продолжу действовать, исходя из этих внутренних разговоров? Бизнес сожрут издержки, я останусь вечным холостяком и сдохну в одиночестве, мама сопьется и умрет, да и я тоже.
Что мне делать? Я не хочу так! Не хочу! Я хочу все изменить! Но как это сделать? Должен быть выход! Почему я его не знаю? Чем я провинился перед Богом? Большую часть жизни я прожил в постоянном страхе! Страхе за жизнь своей матери, страхе остаться голодным, страхе быть хуже других! Я достаточно настрадался и боролся за свое счастье! Мне никто его не дарил! Я грыз землю! Отказывал себе во многом! Почему сейчас, когда мне кажется, что я должен наслаждаться результатами своего труда, я сижу один, в пустой квартире, и мне некому даже позвонить? Самый близкий и родной человек – мама, ради одобрения и восхищения которой я старался, сейчас если и позвонит мне, то только с просьбой приехать и спасти ее, купить очередную бутылку.
Я же помню, как ты любила меня! Почему все так???»
Олег вдруг понял, что ногти его пальцев вгрызлись в подушечки ладоней чуть ли не до крови, а челюсти стиснулись так, как будто он пытался удержать ими невидимую нить, на которой висела вся его жизнь. В точности как в те далекие дни детства, когда отец выколачивал очередную «трешку на бутылку» у матери, а он сидел в своей комнате и