Хоккей в моем сердце. Об игре, друзьях и недругах. Борис Михайлов
с ним конфликты, в том числе и у меня. Подчас из разряда комичных, или близких к этому. Анатолий Владимирович не любил, когда ему публично возражают, наверное, это вообще мало кому нравится.
Прилетели с ЦСКА в Японию. Местные ребята, работавшие с нашей командой, принесли изоляцию для клюшек. Ведущие хоккеисты тут же ее разобрали. Мы, молодые, скромно молчим, ничего не досталось. Прошу японцев: принесите еще. Приносят. Входит Тарасов: «О, первым взял. Профсоюзная «отрыжка». «У вас какая отрыжка?» – осмелился я возразить мэтру.
Смотрю, следующим днем никакой реакции от Анатолия Владимировича, будто и не было эпизода. Оказалось, второй тренер, Борис Павлович Кулагин, объяснил Тарасову, что изоляцию разобрали партнеры, нас просто обошли вниманием. Пришлось просить еще принести. Вот и все. Инцидент исчерпан.
Тарасов мог «напихать» игроку независимо от его достижений, регалий, званий, веса в команде и прочего. Вызывает меня, спрашивает: «Почему я тебя позвал?» Лихорадочно вспоминаю: вроде вчера не выпивал, режим не нарушал, тренировался нормально, по игре тоже замечаний не слышал. «Хоккеиста Михайлова, работающего на «пятаке» чужих ворот, я знаю. А игрока Михайлова, только по углам площадки снующего, знать не хочу. Думай», – подытожил наставник.
«Что пристал?!» – отчасти негодовал, выходя от Тарасова. Все же я трехкратным чемпионом мира был к тому времени. Чуть позже, оценив ситуацию глубже, понял: тренер-то прав. И вернулся к прежней своей манере: напористой, в чем-то агрессивной, лез на «пятак». Хотя, конечно, там били и бьют беспощадно.
Помню в чем-то забавный эпизод, связанный с Володей Петровым. Сидим на партийном собрании, разумеется, и Анатолий Владимирович присутствовал. У Володи горло першило. Тарасов, обращаясь к доктору команды, говорит: «Вылечите, наконец, товарища Петрова, что это такое?!» Мой партнер ответил: «Доктор, подлечите сначала коммуниста Тарасова, затем меня, наверное». И никакой мести, «подковерной» возни от старшего тренера. Видимо, он понял, замечание в адрес Петрова не совсем уместное. Так что мы с Володей за словом в карман никогда не лезли.
События, о которых только что рассказал, происходили уже после памятного нам комсомольского собрания. На котором, если помните, присутствовал Анатолий Владимирович Тарасов, а вел его тогдашний комсорг Анатолий Фирсов. Мы стали уже полноправными игроками основного состава. И за свою некоторую дерзость, типа Володькиной или моей, не рисковали сидеть на лавке запасных, тем паче быть отчисленными из команды.
Да, стали ведущими мастерами, в чем-то превосходили еще недавних лидеров клуба, Фирсова с Викуловым например. Хотя те же Фирсов, Викулов, ряд других хоккеистов были, как говорят, в силе. А после того, как в течение года отыграли вместе с Валеркой, вообще почувствовали невиданную доселе уверенность в себе, не путать с чувством самоуверенности. Посадят на скамейку за словесную дерзость? Пусть сажают. Тренер не враг себе, чтобы изолировать от коллектива забивного мастера. Ругать нас – ругал, даже в присутствии