Я все помню. Уэнди Уокер
все забудет, то как мы сможем найти эту сволочь? Как сможем засадить его за решетку, где он получит все, чего заслуживает? Детектив Парсонс кивнул головой и уставился в пол, будто точно знал, что я сейчас скажу. Затем наконец признал, что это будет очень и очень трудно. Даже если после лечения у нее и сохранятся какие-то воспоминания, все ее показания в суде будут оспариваться как не заслуживающие доверия. Ну разумеется, разве я спорю? То есть я хочу сказать приступайте. Все кончено. Послушайте, я совсем не говорю, что больше желал наказания этому парню, чем выздоровления собственной дочери. Но если мать считала, что для исцеления нужно все забыть и сделать вид, будто ничего не произошло, я полагал, что ради этого лучше взглянуть в лицо дьяволу, понимаете? Посмотреть ему прямо в глаза и взять обратно то, что он отнял. В конечном счете я оказался прав, не так ли? Боже правый, как бы я хотел, чтобы это было не так! Но я оказался прав.
Тогда я задал ему следующий вполне логичный вопрос: «Если вы чувствовали свою силу, то почему согласились?»
Том на несколько секунд задумался. Думаю, он задавал себе тот же самый вопрос тысячу раз, но до этого его просто не вынуждали отвечать на него вслух. Когда же ему все же пришлось это сделать, он побледнел и посмотрел на меня так, будто и без того все понятно. Том так и не осознал, что динамика отношений в их браке была вполне очевидной – или нормальной, коли на то пошло.
Потому что если бы я ошибся и Дженни с этим бы не справилась, во всем обвинили бы меня. Почему я согласился? Потому что был трусом.
Глава четвертая
Что я пока обошел вниманием, так это странный порез на спине Дженни. До последнего времени он для нашей истории были не важен, но теперь я считаю своим долгом рассказать о нем перед тем, как двигаться дальше. В ту ночь, когда была изнасилована Дженни, все происходило очень быстро. Через час после того, как ее нашли, она уже была в больнице. Там ее накачали успокоительными. Буквально через полчаса приехали родители, и их тут же поставили перед необходимостью принимать решение относительно лечения. Вливать лекарства должен был психиатр – через капельницу, иголку которой медсестра воткнула в тыльную сторону ладони. Пришлось подготовить и подписать целый ряд бумаг, гарантирующих, что лечение будет оплачено, потому как данный случай страховкой не покрывался. Наконец, девочку стали готовить к хирургическому вмешательству и тщательному обследованию судебными экспертами.
Том оставался с дочерью до тех пор, пока ее не увезли в операционную. Потом он рассказывал, что в тот момент у него было ощущение, будто она оказалась на заводском конвейере. Подобное производство он видел несколько раз в Детройте, когда еще торговал «Фордами». Металлические детали, гайки и болты, пластмасса и резина, компьютерные чипы и тысячи рабочих, руки которых не знают покоя и собирают все это в одно целое. Этот образ возник у него в голове, когда он смотрел, как пять человек работали с ее телом, каждый на своем участке, в то время как мозг пребывал