Месть убитой мухи. Вадим Селин
ответила фигура и вдруг спешно засобиралась: – Ну, ладно, я пошла. Приятного тебе последнего дня, девочка.
И черная фигура, напоминающая тень, как ни в чем не бывало почапала по проспекту, слегка опираясь на свой зонтик. Признаться, выглядело это эффектно.
Люська вылупила глаза вслед фигуре, раздумывая над ее обещаниями, но вовремя очнулась:
– Эй, постойте! Да не уходите вы! Стойте!
Она со всех ног помчалась за фигурой. Подружки – за ней. Цок-цок-цок – стучали каблучки.
– Я слушаю тебя, роднуля моя, – замедлив шаг, величественно произнесла фигура.
– Слушайте, я вот спросить хотела, а можно с меня снять это страшное проклятие? – отдышавшись, поинтересовалась Люська и призналась: – Что-то уж больно мне помирать не хочется. – И сочла нелишним добавить: – В самом расцвете сил и красоты.
А силы и красота у Люськи были: она уродилась высокой, красивой и крепко сбитой девушкой, пройти мимо которой было просто невозможно, тем более если учесть, что она обожала носить пушистые-пушистые разноцветные боа, которых ласково называла «мои мохнаточки», и всех подряд ими задевать. Да, Люська уродилась умницей и красавицей, вот только с парнями ей отчего-то не везло. Прямо рок какой-то – знакомится с парнем, и максимум через день он оказывается несусветным козлом. Есть повод задуматься. Люська задумывалась, задумывалась, но ответа так и не находила. Сколько бы ни думала, личная жизнь так и не устраивалась, и девчонка считала это жуткой несправедливостью. Ведь, по ее мнению, самое главное в жизни – это, уж простите за каламбур, устройство личной жизни. Очень уж она этой проблемой была озабочена.
Фигура задумалась над ее вопросом.
– Ну… как тебе сказать…
– Прямо! – Люська решила брать быка за рога. То есть проклятие за его проклинающие свойства.
– Ну… эээ…
– Так что?
– Эээ… ну…
– Блин… говорите…
– Ну… эээ… – продолжала юлить фигура.
– Да не тяните вы! Говорите! Можно или нет?
Фигура вздохнула и что-то посчитала на пальцах. Посмотрела куда-то поверх Люськиной головы.
– В принципе, при большом желании можно, твое эфирное тело еще не до конца разрушено. Но стоить это буде-е-ет…
– Сколько? – Люське было по барабану, сколько запросит фигура, лишь бы сегодня сходить на свиданку, а завтра прошвырнуться по шопам.
Фигура назвала цену.
– Ой, тетя, не смешите мои тапочки и носки! Да разве ж это деньги? – отмахнулась девчонка. – Жизнь дороже! Ну, давайте, снимайте с меня страшное проклятие, я готова.
И она сделала глубокий вздох, как перед прыжком в воду, и расправила свои мощные плечи.
Фигура усмехнулась:
– Ага, вот щас прямо посреди улицы я буду с тебя снимать страшное проклятие. Это надо в специальном месте делать, – сообщила она и назидательно добавила: – С бухты-барахты страшные проклятия не снимаются!
– А в каком месте снимаются? – Люське уже не терпелось избавиться от незваного