Кровь королей. Юрген Торвальд
Когда он принимал посетителей, аудиенция длилась одну сигарету – не больше. Кроме этого, в комнате висел портрет моей матери с нами, детьми, портрет моей бабушки Марии Кристины и портрет моей английской бабушки Беатрисы. Гостиная была еще холоднее и неприветливее. Она была едва ли не меньше – каморка, пахнувшая старостью и пылью, и между собой мы и называли ее только каморкой. Шторы были серыми. Там стояла весьма неудобная красная выцветшая кушетка. На шатком столе лежали газеты, которые читал отец, а на стене висела коллекция тростей и охотничьих трофеев. На стуле рядом с окном всегда лежала старая фетровая шляпа, которую часто носил отец. Его спальня и ванная были еще хуже – безвкусные, без света и солнца… У него была латунная кровать, словно купленная на аукционе. Стены, обтянутые розовой камчатной тканью, всегда казались пыльными и старыми. Мраморный умывальник был маленький и неудобный. Над кроватью висели распятие и испанские флаги.
Таким было то великолепие, о котором вы грезите. Я вздохнул полной грудью, когда оказался в Квинте… Там стоял простой дом, большую часть которого занимали Кастильони и его жена, ухаживавшая за мной. Но дом был светлый, с белеными стенами. Я забыл все остальное, все мечты о генералах и адмиралах… Я принялся выращивать кур и раздобыл особей изо всех частей света. Я занимался разведением скота и планировал открыть большой консервный завод… Я встречался с простыми людьми. Мне даже казалось, что я им нравился, хотя многие считали виновницей своей нищеты нашу монархию и церковь. И все-таки они мне симпатизировали, и не только из-за сострадания…
Годы, проведенные в тех местах, были лучшими в моей жизни. Когда они подошли к концу, мне казалось, что я возвращаюсь с солнца во мрак. Но выбора не было.
В 1928 году мне исполнился двадцать один год. И как бы ни хотел отец видеть на моем месте Хуана, я был кронпринцем, принцем Астурии, наследником престола. Я должен был возвращаться в Мадрид, чтобы представлять сан кронпринца.
Мне выделили отдельные покои в северо-западном крыле дворца – там жили кронпринцы на протяжении многих поколений. На их содержание я ежегодно получал 10 000 фунтов; кроме того, мне полагался собственный штат слуг. Мои комнаты были не приветливее, чем комнаты других членов семьи, но я хотя бы мог жить своей жизнью, не той, которую вел мой отец…
В то время я был высоким и непропорционально худым. Но мне по-прежнему говорили, что я красив. Девушки строили мне глазки, а я – им. Но о женитьбе речь не шла. Великая эпоха королей осталась в прошлом. Их тайны больше никто не оберегал, и о моей болезни знали во всем мире. Газетам нельзя было запретить писать об этом, и невозможно было проверить, не хранятся ли в международных архивах документы, разглашающие тайну. Принцессы уже не были наивными созданиями, живущими только в своих замках. Кто согласился бы стать моей женой и королевой Испании, чтобы еще раз вынести все то, что вынесла моя мать?
А если принцесс не отпугивала моя болезнь, препятствием