История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие. Светлана Владимировна Ротко
и частной собственности. В законодательстве XIV–XV вв. появляется и закрепляется преступление как «лихое дело» против государства. Следовательно, теперь государство и без воли истца может начать дело – «розыск». При этом государство понесет судебные издержки, которые затем возложит на виновную сторону (ст. 3, 6). Ст. 8 Судебника прямо говорит о преступлениях против церкви, государства, устоев общества.
Текст Судебника говорит, что по сравнению с Русской Правдой изменилась система доказательств. В некоторых случаях особых доказательств и не требовалось. В тех же ст. 8–9 для определения «лихого человека» в инквизиционном суде необходимо было только общее мнение, что данный человек опасен для общества. Ст. 13 конкретизирует как вид доказательства «поличное», при этом достаточно свидетельских показаний под присягой пяти или шести людей. Ст. 48–54 законодательства определяют понятие «послух» (т. е. свидетель). Если прежде свидетелями были «послухи» и «видаки», то в XV в. их объединили в «послухов». При этом послухом теперь мог быть холоп. Ст. 67 считает, что послухом является только видевший и знавший обстоятельства дела. Кроме того, определяется суть лжесвидетельства, оно определяется как преступление с соответствующим наказанием.
Судебник уделяет больше внимания объективности свидетельских показаний, перенимая у Псковского и Новгородского законодательства применение письменных доказательств. Законодательство неоднократно упоминает Правые, отпускные грамоты, докладные списки, договорные обязательства и указы. Ст. 14 ограничивает обвиняемого в свидетельских показаниях, считая их субъективными, исключая т. о. возможность судебной ошибки из права «третьего свода». Но оговоренный вором все же допрашивался и передавался на поруки до окончания расследования. Ст. 47 допускает судебное разбирательство даже при отсутствии свидетелей – здесь объективность решения должна быть достигнута квалификацией суда. В качестве доказательств принимались присяги (клятвы и крестоцелования), а также пережиток обычного права – судебный посадник – «поле» (ст. 4–7, 48–49, 52). Вместе с тем из законодательства видно, что государство пыталось ограничить применение судебного поединка. Во-первых, поединок ограничивался экономическими санкциями и был довольно дорогим удовольствием. Сравним, например, ст. 3–6. Без судебного поединка проигравшему необходимо было оплатить 2 алтына и 8 денег. То же самое, если стороны согласились на поединок, но дело решилось миром до организации поединка. По ст. 3 мир на поле до поединка стоил несколько дороже. А вот проигравшая сторона платила после поединка пошлину в размере суммы иска, ответственность распространялась и на личность проигравшего поединок.
Во-вторых, поединок сужал круг лиц, имевших право участвовать в нем (см. ст. 49). Поединок в то время был уже анахронизмом, почти не применялся, он вскоре прекратил свое существование, и одно из последних упоминаний о нем, уже в ироничной форме, принадлежат С. Гербенштейну, послу Германии