Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора. Игорь Зимин
Н. Ф. Арендта. Доверие государя к Мандту все более и более росло, и, наконец, своим умением вкладываться в человека он достиг звания друга государя. Мандт был действительно нечто необыкновенное. Ума был редкого выдающегося, что и привлекало к нему Николая Павловича. Но хитрость его была тоже выходящая из ряду вон, и умение ее скрывать было тоже необыкновенное. Он был один из таких людей, которых или ненавидели, или обожали. Он вторгался положительно в людей и делал из своих поклонников и поклонниц – особенно из тех, которые могли приносить ему личную пользу – свои инструменты для разных интриг».[196]
Говоря о внешности Мандта, М. П. Фредерикс писала: «Наружность Мандт имел совершенно мефистофельскую; голова его была маленькая, продолговатая, змеевидная, огромный орлиный нос и проницательный взгляд исподлобья, смех его был неприятный – при всем этом он хромал, ну, ни дать, ни взять – Мефистофель, да и только. Для меня эта личность имела всегда что-то отталкивающее, я просто-напросто боялась его. Но во мне это возбуждало тяжелое чувство… В настоящее время ему бы приписали силу внушения, но тогда об этой силе еще не было и речи. Припоминая внушительный взгляд Мандта и своеобразное ударение пальцем по столу, когда он хотел что-нибудь доказать, смотря несколько секунд упорно вам в глаза, то невольно приходишь к мысли, что действительно Мандт обладал громадною силой внушения, притом он был и магнетизер. Странная загадочная личность был этот человек».[197]
Наряду с придворной медицинской деятельностью, Мандт занимался преподаванием. В ноябре 1840 г. гр. П. А. Клейнмихель сообщил президенту Медико-хирургической академии, что император пожелал, чтобы М. М. Мандт занимался практически с 12 студентами 5-го курса. По мысли Мандта, они должны были распространять на практике учение своего наставника, так называемую «атомистическую теорию»,[198] которую современные исследователи называют «сочетанием гомеопатии и явного шарлатанства».[199] В результате в стенах Академии, благодаря покровительству императора, М. М. Мандт занял совершенно независимое от Конференции академии положение. В апреле 1841 г. М. М. Мандт назначается профессором госпитальной терапевтической клиники Медико-хирургической академии, причем ассистентом к нему, по его пожеланию, назначен лекарь Н. Ф. Здекауер, ординатор Военно-сухопутного госпиталя, впоследствии лейб-медик императора Александра II. Отметим, что еще одним протеже Мандта являлся Ф. Я. Карелль, ставший при Александре II лейб-медиком. Таким образом, Мандт «дал старт» придворной карьере двух будущих лейб-медиков.
Н. Ф. Здекауер
Преподавательской и лечебной деятельностью Мандт занимался периодически. В Медико-хирургической академии преподавал с конца 1840 по 1 декабря 1841 г. В 1846 г. возобновил преподавательскую деятельность, но уже только «некоторым врачам».[200] Свои профессорские обязанности Мандт исполнял бесплатно, получая из казны колоссальное жалованье по должности лейб-медика в размере
Из воспоминаний баронессы М. П. Фредерикс. С. 481.
Там же. С. 481.
По воспоминаниям современников, он «читал лекции над больными, выбираемыми из разных палат, на немецком языке с примесью необходимой латыни. С увлекательным красноречием и логической последовательностью говорил он у кровати больного и не без остроумия создавал из немногих шатких данных картину болезни» (см.:
Кремлевская медицина (от истоков до наших дней). М., 2000. С. 60.
РГИА. Ф. 479. Оп. 1. Д. 254. По предложению Главному доктору Придворного госпиталя о назначении удобного помещения для преподавания некоторым врачам, лейб-медиком Мандтом наставлений. 1846 г.