Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора. Игорь Зимин
Георгием и Ольгой
Письмо Е. М. Долгоруковой к Александру II. 1870 г.
Но в семейной жизни молодых супругов не обходилось без сложностей. С одной стороны, великий князь 28 сентября 1823 г. записал: «…в одиннадцать с половиной приехал в Гатчину, выпрыгнул из коляски, бежал, разделся, вошел к жене (f.l.s.) (f.l.t.d.)». С другой – 31 декабря 1823 г. появилась запись: «…у жены, слезы, успокоил, тяжелое решение воздерживаться от F., пока она не захочет!».
В ГАРФ хранятся почти 5 тысяч писем,[367] написанных друг другу Александром II и Е. М. Долгоруковой (с 1880 г. в замужестве – светлейшей княгиней Юрьевской). Время от времени часть переписки всплывает на различных аукционах. В этой личной переписке множество интимных деталей, например, постоянно упоминается французское слово bingerle («бенжерль», в некоторых переводах – «бингерле»), которым император и его любовница обозначали интимную близость.
Эти письма буквально переполнены страстью. При этом следует иметь в виду, что в 1868 г. Александру II было 50 лет, а Е. М. Долгоруковой – 21 год: «Мы опять едва удержались, чтобы не броситься друг на друга. Скажи мне, что ты со мной сделала?.. вчера нам еще как-то труднее было расставаться и прерывать наше бингерле» (6 января 1868 г.). И такие упоминания имеются буквально в каждом письме. Например, только в одном письме от 28 января 1868 г. император поминает «бингерле» четырежды.[368] Также об этом часто писала Е. М. Долгорукова: «…что же касается наших бингерле, они были волшебными» (13 ноября 1871 г.). К этому времени Екатерина Михайловна была беременна[369] и не раз говорила о том, что желает рожать «по императорскому стандарту», то есть в присутствии Александра II: «Бог не оставит меня в моих родах, которые пугают меня ужасно… именно твое присутствие придаст мне смелости и поможет терпеливо вынести ожидающую меня боль…».[370]
Е. М. Долгорукова. 1866 г.
Предположительно рисунок Александра II Е. М. Долгоруковой
Надо сказать, что столь активная интимная жизнь монарха вызывала беспокойство лейб-медика С. П. Боткина. О проблемах Александра II упоминает и сама Е. М. Долгорукова: «Если ты думаешь, что мы слишком утомляемся и именно из-за этого ты почувствовал себя плохо, я первая согласна с этим и советую тебе дать нам отдых на несколько дней, ибо нам надо рассчитывать свои силы, а твой долг – сохранить себя для меня, которая является твоей жизнью… Сегодня вечером, признаюсь, я желала тебя, но ты не заметил или пожелал этого, ибо ты устал, а я должна ухаживать за тобой» (13 ноября 1871 г.).
В июне 1876 г. военный министр Д. А. Милютин писал в дневнике: «До приезда государя ходили самые зловещие слухи о расстроенном его здоровье и упадке нравственном; с прибытием же его несколько успокоились; однако же нашли его сильно исхудавшим. Доктор Боткин (осматривавший государя во вторник) говорил мне, что не нашел в нем никаких симптомов опасных и намекнул, что истощение его может отчасти происходить от излишеств в отношении к женщинам. Говорят, что, кроме постоянных сношений с кн. Долгорукой, бывают и случайные „любовные“ авантюры».
Эти письма были переданы в ГАРФ в 2001 г. при посредничестве семейства Ротшильдов и посольства Великобритании из личного архива морганатической жены Александра II княгини Е. М. Юрьевской. Часть переписки опубликована в журнале «Родина» (2011. № 3). Представляется, что об интимных деталях этой переписки можно говорить совершенно спокойно, поскольку сама Е. М. Долгорукова в 1890-х гг., вымогая деньги у Министерства Императорского двора и Николая II, угрожала продать эту переписку на аукционе (см. подробнее:
Из письма Александра II: «Я счастлив, что ты также оценила наше вечернее бингерле, которое доставило нам лихорадочное наслаждение и заставило еще больше влюбиться друг в друга… мы оба ощущали, что совершенно обезумели, и я чувствовал, что нам хотелось опять бингерле донельзя. Вот уж точно влюбились, как кошки, и только и думаем, как бы наслаждаться нашей любовью, которая составляет нашу жизнь и наше счастье. Все остальное для нас не существует… Я чувствовал, что нам обоим страсть как хотелось бингерле, и если бы мы могли очутиться вместе, теперь без него бы не обошлось… Ах, Ангел мой, меня тенет домой донельзя, и я теперь уже весь дрожу от нетерпения в ожидании сегодняшнего вечера и нашего бингерле» (28 января 1868 г.); «Пойду теперь отдыхать в ожидании нашего свидания и бингерле, к которому я страстно стремлюсь более, чем когда-либо… Я хотел бы только, чтобы он дал мне однажды возможность жить лишь для тебя и иметь возможность делать бингерле, без страха перед последствиями, но с надеждой иметь их…» (29 января 1868 г.); «Меня тянет к тебе, ангел мой, и хочется бингерле донельзя. Забыть не могу, как мы блаженствовали третьего дня… как жаль, что я не могу полететь к тебе, чтобы утешить тебя и заняться бингерле, чтобы забыть весь мир» (30 января 1868 г.).
В ноябре 1871 г. княжна Е. М. Долгорукова была беременна своим первенцем – Георгием, родившимся 30 апреля 1872 г.
По легенде, когда у Е. М. Долгоруковой начались схватки, она в сопровождении акушерки отправилась в Зимний дворец и рожала именно там.