Книга Иова. Переложение. Юрий Лифшиц
их пьет мой дух; и ополчились
все Божьи ужасы против меня.
Ревут ли дикие ослы в траве?
Мычат ли перед месивом быки?
Едят ли все безвкусное без соли?
В белке яйца имеется ли вкус?
И до чего коснуться не хотела
душа моя, отныне составляет
еду богопротивную мою.
О, если бы желание мое
сбылось теперь и чаянья мои
исполнил Бог! О, если бы Господь
благоволил бы сокрушить меня,
простер бы руку и меня сразил!
И это было бы отрадой мне,
и я в моей болезни беспощадной
крепился бы, ведь не отвергся я
от изречений мудрости Святого.
И что за сила у меня, чтоб мне
надеяться? Какой конец, чтоб длить
мне жизнь мою? И твердость у меня
камней ли твердость? Медь ли плоть моя?
Во мне найдется ль помощь для меня,
и есть ли для меня извне опора?
К тому, кто так страдает, быть должно
от друга сожаленье, если он
пред Вседержителем имеет страх.
Но, как поток, мои неверны братья,
и как быстротекущие ручьи,
которые черны от льда, в которых
скрываются снега. Когда тепло
становится, идут они на убыль,
и исчезают с мест своих в жару;
своих путей теряют направленье;
теряются, когда зайдут в пустыню.
Фемайские на них дороги смотрят
и жаждут их Савейские пути;
и вот пристыженными остаются
в своей надежде; все туда приходят
и от стыда краснеют. Так и вы
теперь ничто: чуть страшное узрели —
так испугались. Говорил ли я:
«Отдайте мне иль с вашего достатка
подите заплатите для меня;
и от руки врага меня избавьте;
и выкупите вы меня от рук
мучителей моих?» Вы научите
меня – я замолчу; и укажите,
в чем погрешил я. Сильно слово правды!
Что утверждают ваши обличенья?
Вы речи обличенья сочинили?
На ветер вы пускаете слова.
Вы нападаете на сироту
и другу яму роете. Прошу вас,
взгляните на меня; я перед вашим
лицем неправду ль буду говорить?
Пересмотрите, есть ли здесь неправда?
Пересмотрите, – правда здесь моя.
Неправда ли на языке моем?
Ужели вправду горечи не может
отныне различить гортань моя?
Глава 7. Окончание второй речи Иова
И не определен ли человеку
срок на земле, и дни его не то же ль,
что дни наемника? Как жаждет тени
последний раб, и как наемник ждет
работы окончания своей,
так суетные месяцы в удел
я получил, и горестные ночи
отчислены мне. И когда ложусь,
я говорю: «Когда-то встану я?»
А вечер длится и вплоть до рассвета
ворочаюсь я досыта на ложе.
Одето тело у меня червями
и в пыльных струпах;