В объятиях порочного герцога. Александра Хоукинз
и глаз с поволокой, когда ты расточаешь свои лицемерные комплименты, зато, стоит им оказаться подо мной, мое орудие заставляет их вздыхать и кричать: «Еще! Еще!».
Представив Имоджен лежащей под Норгрейвом, Тристан вздрогнул. За другом закрепилась репутация весьма жестокого любовника. Отчасти поэтому маркиз и предпочитал спать с куртизанками. Они знали правила игры и получали щедрую плату за услуги. Нет, Имоджен слишком невинна, и синяки на ее бледной коже будут выглядеть так ужасно! Если уж ей суждено выбрать себе возлюбленного, им станет он, Блекберн!
– Что ты предлагаешь?
Норгрейв был на дюйм выше друга и воспользовался этим преимуществом, чтобы, приблизившись на шаг, посмотреть на него сверху вниз.
– Пари!
Тристан не хотел соглашаться. Ему надоели все эти игры со ставками и живыми выигрышами, однако он был готов уступить и на сей раз, лишь бы удержать маркиза подальше от леди Имоджен.
– Будем играть по старым правилам или ты придумал новые?
Пребывая в полнейшей уверенности, что в итоге добьется своего, Норгрейв сказал:
– Не станем усложнять. Никаких ограничений! В таком случае ты не сможешь сказать, что игра скучная.
– Так не пойдет. Нужны хоть какие-то правила, – возразил Тристан. – Иначе я уложу в постель первую встречную и объявлю себя победителем!
– Хорошо, если ты настаиваешь… – Маркиз ненадолго задумался, изобретая правила, которые его друг найдет приемлемыми. – Как только игра начнется, мы будем проводить с нашей леди одинаковое количество времени. Согласен?
– А если ты ей не понравишься?
Норгрейв цинично улыбнулся, продемонстрировав красивые ровные зубы.
– Так не бывает, мой друг. И я настаиваю на честной игре. К примеру, запрещается говорить нашей даме, что я, к несчастью, страдаю «французской болезнью»[9]. Такие приемы недопустимы и будут считаться нарушением правил, которых и так не много.
Нельзя сказать, чтобы Тристан этим гордился, но тактика оказалась весьма действенной.
– Я только один раз обмолвился леди о том, что ты сифилитик. А той брюнетке с неровными зубами я сообщил, что ты по ошибке отстрелил себе «мужское достоинство», когда чистил дуэльный пистолет.
Норгрейв уставился на свои башмаки, и невозможно было понять, злится он или сдерживает смех. Когда же он снова посмотрел на Тристана светло-голубыми глазами, их взгляд был ясным и спокойным.
– То-то я недоумевал, что же такое ты мог ей сказать! Эта дурында до сих пор таращится на мои штаны, стоит ей увидеть меня! – Он кивнул, словно бы одобряя дерзкую придумку Тристана. – Сообразительность не поможет тебе выиграть это пари. Если ты скажешь леди что-нибудь, что отвратит ее от меня, соревнованию конец и победителем стану я!
– Справедливо! И какой будет ставка? Деньги? Недвижимость? Мой новый жеребец, которого ты так хотел купить?
– Я придумал нечто более оригинальное. Мы же не хотим, чтобы ты заскучал, правда, Блекберн? Пускай это будет нечто настолько редкое
«Французская болезнь» – эвфемизм к слову «сифилис».