Скандал – не повод жениться!. Наталья Мазуркевич
носков до количества пуговиц на форме.
– Завтрак. Что заказать вам?
– Кашу, рисовую, без варенья, – четко, едва ли не по уставу, ответила я, и взгляд благополучно съехал на начало сорок пятой страницы.
– Вы можете идти, – неожиданно – а ведь мог сделать это еще три часа назад! – разрешил мужчина и поднялся. – Я бы хотел еще поработать. Один.
– Плодотворной работы, – быстро пожелала я, подхватила талмуд и белочкой, в два прыжка, покинула комнату. Вот еще, буду я ждать, передумает – и придется вдвое больше страдать.
Разумеется, ни о каком чтении в номере речи идти не могло. Возьму документы и продолжу читать за завтраком, а там, глядишь, и обед, и ужин потом, и остановка в каком-нибудь обитаемом мире. И чемодан собрать бы не забыть…
До своей комнаты я добиралась кругами. Не потому, что не хотела спать или руки не отваливались от кипы бумаги, а потому, что хотелось мне взглянуть на обстановку внизу. У платформ дежурила охрана, бортики отгородили лентой, какой распределяют людей у входа в клубы, – не подобраться. Или кто заметит, или грохнешь о пол подставку – и тоже все заметят.
С сожалением оглядывая перила, я понимала, что если мои выводы верны, то и внизу кто-нибудь смотрит с тоской наверх, в ожидании хорошего кадра или целой сенсации, а значит, ползти придется на четвереньках с готовностью отползать в тылы.
На горизонте показалась давешняя инсталляция. Синяя пластиковая ручка недовольно сопела, словно осуждая поставленных рядом с ней товарок. Громкость сопения и интенсивность навевали мысли о том, что где-то там не первый час отходит от неприятного разговора Косичка. Больше никого из встреченных мною здесь риентанцев я не могла представить запертым в пластиковой конструкции наедине с собственными переживаниями. Хотя, при должной сноровке и запасе паралитиков, засунуть можно было кого угодно и куда угодно, но вот заставить стонать и вздыхать, как девчонка в пору первой неразделенной любви… На такое был способен только Косичка.
– Танан? – позвала я. Стучать по пластику не стала: незачем заставлять беднягу ко всему прочему еще и глохнуть по вине какой-то человечки.
– Мари? – из отверстия между крышкой и корпусом показалась цветная головушка страдальца. – А почему ты здесь?
– Мимо проходила, – развела я руками. – Решила на памятные места взглянуть. Твой братец меня здесь поймал, когда я уходила от погони.
Мой голос приобрел загадочные нотки – ну, мне так показалось. По крайней мере, Косичка заинтересованно покосился в мою сторону и перестал горестно вздыхать. Еще бы, не ему тут ногу вывихнули!
– Дюжина страшных риентанских вояк бежали за мной по пятам. Каждый угол мог стать последним в моей карьере. Камера больно била по ребрам, но я не останавливалась!.. – Лицо Танана наконец приняло недоверчивое выражение. Правильно, камеры со мной не было, когда я вернулась.
– На одном перекрестке меня настигли, но героическими усилиями, превозмогая боль в сердце