Безымянлаг. Андрей Олех
я покажу вам котельную, лучше турбину, мы запустили первую турбину мощностью в двадцать пять тысяч киловатт, – быстро и громко заговорил Зимонин, надевая пиджак поверх свитера и увлекая за собой Ивана Андреевича. – Скоро мы запустим вторую турбину, уже проводили испытания. Нам бы побольше специалистов, работа сложная, зэков стараемся к ней не подпускать…
Они спустились по лестнице, свернули в другой коридор. Гул турбины становился громче. Иван Андреевич уже с трудом разбирал слова инженера о плане, об электричестве, о новых производствах – и вдруг за очередной дверью вместо котельной оказалась тишина улицы. Внутренний двор, с трех сторон высокие стены, наверху черное небо. Темно как в колодце, но ветер сюда не проникал.
– Здесь никто не услышит, – тихо заговорил Зимонин, приблизившись к Ивану Андреевичу почти вплотную, так что лейтенант почувствовал от него неожиданный легкий запах женских духов и коньяка. – Не подумайте, что я сошел с ума. Здесь, в смысле в лагере, орудует банда или убийца, не знаю, всем, всем подряд режет горло, не просто надрез, а от уха до уха. Сначала охранник один, потом продавец из ларька, прораб в прошлом месяце, вчера ночью бригадира каменщиков вот так же зарезали…
– Вы это мне хотели сказать?
– Да, но послушайте, Опарин с Чащиным ведь не просто пропали. Мы с Чащиным знакомы были, – инженер запнулся. – Ну, не близко, конечно. Но он именно этого боялся перед смертью, мы с ним как раз об этом разговаривали, а потом нам говорят, они разбились на машине. А тел-то никто не видел…
– Да кто вам всем про аварию наговорил?!
– На собрании штабном объявили, Чернецов, наверное, не знаю, там или нет впервые услышал…
– И вы из-за этих фантазий идиотских анонимку в Москву написали?! – Иван Андреевич испытал сначала прилив ярости, но тут же понял, какое это облегчение: дело закрыто, завтра можно ехать в Куйбышев, нет, прямо сегодня. Неверов рассмеялся.
– Нет, я ничего не писал, – с опаской глядя на смеющегося лейтенанта, серьезно ответил Зимонин. – Никакой анонимки.
– Зачем отпираетесь? – немного успокоившись, спросил Иван Андреевич. – Мы свои источники никому не выдаем.
– Я не писал, зачем мне врать? Что в ней говорится?
– Говорится, что смерть начальника отдела снабжения Безымянлага Опарина не случайна, что он убит.
– И все?
– Все.
– И ни слова про Чащина?
– Нет, только про начальника. – Иван Андреевич представил машинописные буквы анонимки.
– Это он ее написал. Мы обсуждали возможность анонимки, но если я ее не писал, значит, он ее написал, – шептал самому себе Зимонин.
– Да кто?!
– Леня Чащин, заместитель Опарина.
– Они ж в машине оба разбились!
– Конечно, оба, так говорят, – на этот раз Зимонин нервно рассмеялся. – А кто их видел?! Я их даже на собраниях парой не припомню! Он узнал о смерти начальника, понял, что он следующий, и успел отправить анонимку…
– И какие доказательства?
– Никаких,