Механизм формирования результатов «невербальных» следственных и судебных действий в уголовном судопроизводстве. Монография. Сергей Борисович Россинский
ободы оценки доказательств, обеспечения прав и свобод личности и других важнейших принципов современной уголовно-процессуальной деятельности.
Различные аспекты теории, нормативного регулирования и практики уголовно-процессуального познания и доказывания, в частности отдельных видов доказательств, традиционно являлись и продолжают оставаться предметом самых жарких научных дискуссий. Причем в настоящее время существующие здесь проблемы приобрели особую актуальность в связи с изменением самой государственной идеологии в этом вопросе. Современные научные исследования свободны от прежних «оков» марксистко-ленинской диалектики как «единственно верной» методологической основы любой гносеологической деятельности. В этой связи появляются принципиально новые научные возможности исследования закономерностей уголовно-процессуального познания и доказывания в контексте иных философских школ и течений, которые, несомненно, позволят несколько по-иному взглянуть на, казалось бы, достаточно разработанные и устоявшиеся постулаты доказательственного права. Более того, на сегодняшний день теория уголовно-процессуальных доказательств, безусловно, может получить новый импульс своего развития благодаря последним достижениям психологии, психофизиологии, нейропсихологии и других наук, изучающих природу человеческого восприятия закономерностей объективной реальности и создания на их основе соответствующих мысленных образов. Представляется, что именно такие закономерности, лежащие в основе формирования различных видов уголовно-процессуальных доказательств, позволят более четко упорядочить их систему, выявить и заполнить имеющиеся здесь пробелы.
В настоящее время в теории уголовного процесса наименее разработанным видом доказательств являются предусмотренные ст. 83 УПК РФ протоколы следственных действий и судебного заседания, связанные с непосредственным восприятием дознавателем, следователем или судом материальных фрагментов окружающего мира, каких-либо элементов вещной обстановки. Несмотря на свою познавательную значимость, они традиционно не привлекали должного внимания исследователей. Отдельные аспекты формирования и использования этих доказательств в уголовном процессе рассматривались в работах В. Д. Арсеньева, Р. С. Белкина, В. П. Божьева, В. М. Галкина, Л. М. Карнеевой, Л. Д. Кокорева, Н. П. Кузнецова, В. А. Лазаревой, А. М. Ларина, Ю. К. Орлова, М. С. Строговича, А. И. Трусова, Ф. Н. Фаткуллина, М. А. Чельцова, С. А. Шейфера и других уважаемых авторов. Более того, в современной уголовно-процессуальной науке, безусловно, имеется определенная тенденция, направленная на более детальный анализ протоколов следственных действий и судебного заседания как доказательств по уголовному делу в контексте их гипотетической равноценности с другими средствами процессуального познания. Некоторые ученые уделяют данному виду доказательств гораздо более пристальное внимание по сравнению с тем, чем это делалось ранее. Протоколам следственных действий и судебного заседания специально посвящено несколько кандидатских диссертаций: а именно А. Ф. Соколова «Протоколы следственных действий как доказательства в советском уголовном процессе» (1882 г.), Л. В. Ворониной «Протоколы и иные документы как источники доказательств в советском уголовном процессе (по материалам Казахской ССР)» (1987 г.), Х. А. Сабирова «Протоколы следственных и судебных действий как вид доказательств в российском уголовном процессе» (2000 г.), И. В. Ананенко «Допустимость протоколов следственных действий» (2005 г.) и, наконец, О. В. Савенко «Протоколы следственных действий и судебного заседания как доказательства по уголовному делу» (2014 г.). Кроме того, отдельные вопросы, связанные с данным видом доказательств, достаточно подробно рассматриваются в диссертационных исследованиях О. О. Анищика (2002 г.), В. О. Агабаловой (2003 г.), Ю. А. Веселовой (2005 г.), О. М. Колесова (2006 г.) и В. С. Шишкина (2012 г.).
Вместе с тем указанная тенденция лишь набирает обороты. Поэтому многие вопросы, касающиеся протоколов следственных действий и судебного заседания как средств доказывания обстоятельств уголовного дела, остаются практически не исследованными. Ученые, как правило, ограничивались и, к великому сожалению, продолжают ограничиваться лишь понятием протоколов следственных действий и судебного заседания по делу, а также перечнем самих процессуальных действий, обуславливающих появление данного вида доказательств. В ряде работ, посвященных указанной проблематике, затрагиваются вопросы правильности составления протоколов следственных действий и судебного заседания как условия допустимости данного вида доказательств. И наконец, некоторые авторы пытаются рассмотреть механизмы использования в доказывании наглядных приложений к протоколам следственных действий и судебного заседания (фотоснимков, аудиозаписи и т. д.).
Вот, пожалуй, и все. Все остальные вопросы формирования и использования в доказывании протоколов следственных действий и судебного заседания традиционно находились и продолжают оставаться преимущественно «за бортом», т. е. они не входят в состав предметов многочисленных научных публикаций. Так, до настоящего времени малоисследованной остается сама гносеологическая сущность протоколов следственных действий и судебного заседания, в частности характер, способ восприятия и осмысления запечатленной в них доказательственной информации.