Бриллианты для куклы. Анастасия Дробина
у нее оказалась… кукла. Та самая, которую Юлька увидела на серванте в квартире Совы.
Кукла была довольно старой, с раскрашенным и потрескавшимся от времени керамическим лицом, с заплетенными в косы волосами из выцветшей шерсти, в голубом выгоревшем платье и желтой кофточке. Ничего не понимая, Юлька смотрела на куклу. Та, в свою очередь, таращилась на нее синими стеклянными глазами и молчала.
– Что будем делать? – наконец спросила Юлька.
Друзья молчали.
– Отнести Сове? – робко предположила Белка.
– А если она не Совиная? – засомневался Батон. – Если она той… рыжей… которая в обмороке…
Тут Атаманов ткнул его кулаком в спину, и Батон осекся. Все разом вспомнили, что на секретном совещании присутствует посторонний, и дружно повернулись к девочке с коляской. Та стояла на том же месте, но тонкие брови ее были сдвинуты к переносице.
– Она ваша? Или нет?
– Мы не знаем, – растерянно ответил Батон.
– Как это? – улыбнулась девочка. – Так не бывает.
– Все бывает, – проворчала Юлька. И, обменявшись взглядом с Атамановым, решилась. – Ладно, ты вот что… Тебя как зовут?
– Натэла Мтварадзе.
– Оч-приятно. Я Юля Полторецкая. Это вот Андрей и Серега, это – Белка.
Натэла вежливо улыбнулась. Ребята кивнули, Белка тоже расплылась в улыбке.
– Вы откуда приехали?
– Из Сухуми.
– Беженцы?
– Нет. Папу перевели по работе.
– А как тебя в школе отпустили? – задала Юлька животрепещущий вопрос. – Ты ведь седьмой заканчивала?
– Седьмой. Экстерном. У меня были одни пятерки, перевели без экзаменов, – просто, без тени хвастовства пояснила Натэла.
Полундра уважительно хмыкнула, потом, поразмыслив, продолжила:
– Тут, понимаешь ли, такое дело… Может, куклу лучше пока и не надо возвращать… В общем, мы тебе все расскажем, раз уж ты ее нашла, но только – чур, не трепать языком! То есть про то, что мы тебе скажем, – никому! Понятно?
Натэла молча кивнула. И задумчиво сказала:
– Тогда, наверное, надо Тамазика отвести домой. И Мириам тоже.
– Это твоя сестренка? – восхитилась Белка, сунув нос в коляску и при виде крошечного личика с длиннющими ресницами забыв даже о захватывающем дух приключении. – Ой, какая краса-а-авица-а… прелесть, пусенька моя, дорогулечка… губочками чмокаем ка-а-ак…
Натэла гордо улыбнулась и пояснила:
– Племянница. Сестры Тамары дочь. Самая красивая у нас!
Тамазик неожиданно не захотел идти домой и, выпятив нижнюю губу, приготовился зареветь.
– Тамазик, маленький, не надо плакать, посмотри, что вот тут есть… – засуетились вокруг него девчонки. Юлька вытащила из кармана слипшуюся ириску, Белка скорчила гримасу лягушонка, Натэла запричитала на своем языке, гладя братика по макушке. Но тот ничему не внимал и уже широко открыл рот с розовым влажным языком.
– Пацан, не вой! –