Письма на воде. Арина Холина
старому извращенцу поручили ребенка ровно на день, и было это в Грузии, в Боржоми.
Друг отца был композитор, довольно известный. Его звали Максим. Высокий, загорелый тридцатипятилетний прожигатель жизни носил светлые выгоревшие джинсы, белую летнюю рубаху и сандалии – это Саша запомнила на всю жизнь.
Родители уехали на экскурсию в горы.
Саша уже была в Максима влюблена – все женщины были в него влюблены, даже Агния Богдановна не осталась равнодушна к его обаянию.
Максим встретил Сашу в холле, отвел в ресторан при гостинице и сказал официантке:
– Пожалуйста, омлет для моей принцессы.
Он обращался с ней как со взрослой. Если бы Саша действительно была взрослой, возможно, снисходительное, хоть и ласковое, но властное обхождение ее бы насторожило. Но она была ребенком, привыкла к тому, что ей покровительствуют.
Они поехали в город. Максим подавал ей руку, поднимал за талию, чтобы она увидела горы, трепал по голове.
На обед он отвел ее в хороший ресторан, где разрешил попробовать вино и заказал ей дорогие блюда. Позже он встретился с друзьями и церемонно представил им Сашу. Он пригласил ее танцевать.
В обществе красивых взрослых женщин и успешных мужчин Саша чувствовала себя особенной. Она была с ним. Одна дама строила ему глазки, флиртовала более чем откровенно – и Саша мучилась от ревности.
Тогда она смутно понимала природу своего волнения, хоть и знала почти все об отношениях мужчины и женщины. Она была ребенком и в отличие от некоторых своих сверстниц не мечтала даже о поцелуях. Хватило и того, что на обратном пути он держал ее за руку.
Наверное, даже такой опытный распутник, каким был Максим, не позволил себе скоромных мыслей о двенадцатилетней девочке, дочери своих приятелей.
Но в ней уже просыпалась женщина, и никуда было не деться от этой наивной сексуальности, от страсти, ревности и безнадежной девичьей влюбленности.
В ресторане она сидела у него на коленях, чувствовала небрежно положенную руку у себя на талии, держалась за его плечо – и запомнила эти ощущения навсегда.
И еще запомнила один взгляд – совсем не отеческий, оценивающий, похотливый.
– Хватит уже таскаться за Максимом! – прикрикнула на нее мать спустя пару дней. – Ты ставишь человека в неудобное положение!
Но как можно было отказаться?..
Ни моря, ни озера не было. Загорали на холме, в кустах шиповника, под соснами.
Солнце его припекло, и только по линии шортов виднелась светлая полоска, и он был такой ухоженный, стройный, а на его длинных пальцах поблескивали старинные кольца… Саша дурела от собственной наготы, от тела, открытого ветру и его взглядам, и ей очень хотелось провести ладонью по его животу…
Вскоре у него появилась женщина.
Саша увидела их на улице вечером. Они целовались, и его рука была у нее на груди. Саша вернулась в лобби и заплакала. Максим нашел ее, отвел в номер, где не было родителей – те ужинали с друзьями.
Он усадил ее на колени, вытер слезы, погладил