Тюрьмой Варяга не сломить. Евгений Сухов
центре. Не иначе как издержки профессии. Определенно нужно обратиться к психиатру.
Подумав, Фрэнки набрал телефон Гарри Скотта – одного из ведущих репортеров вечерних новостей. Их связывала дружба, начало которой было положено в далекой Москве, где они вместе охраняли здание посольства. Гарри был неисправимый волокита и сердцеед и все свое время проводил в окружении многочисленных подруг, бездумно тратя на них все свое жалованье. Гарри запомнился веселым и беспечным парнем, который, казалось, был создан для того, чтобы перепортить лучшую половину человечества и с цветков удовольствий кружками лакать густой и сладкий нектар.
Со времени их первой встречи он изменился только внешне – растолстел, полысел, длинный с горбинкой нос теперь украшали квадратные в золотой оправе очки, а на шикарных пестрых галстуках теперь он стал носить платиновые заколки. Но в сущности он оставался все тем же неуемным Гарри, который по вечерам в кабинете тискал и ласкал смазливых переводчиц, и уборщицы частенько в урне для корзин находили свидетельства его неуемной похоти.
Имея троих детей, он смело ухаживал за молоденькими журналистками, зная, что даже самая могучая твердыня не сумеет устоять перед его невероятным темпераментом и огромным обаянием. И действительно, редко какая женщина отклоняла его предложение послушать наедине в одной из многочисленных комнат телестудии уроки об искусстве репортажа.
Несколько раз Фрэнки предоставлял Гарри материалы об итальянской и китайской мафии. Подобный шаг всегда был согласован с высшими инстанциями и требовался в первую очередь в интересах дела, чтобы повлиять на общественное мнение. Сейчас он решил действовать в одиночку.
– Гарри, это ты?
– Да.
– Приезжай немедленно. Я тебя жду.
– А что случилось?
– Так, небольшая сенсация.
– Может, мне лучше отправить кого-нибудь из стажеров. Я сейчас очень занят.
– Нет, нужен ты лично.
Гарри был не только самый знаменитый сердцеед телестудии, он был еще и отличный журналист, и, высоко оценивая его профессиональные качества, совет директоров частенько закрывал глаза на его многие чудачества. И если дело касалось чего-то стоящего, он мог примчаться к месту событий даже с расстегнутыми штанами. Поэтому Фрэнки не удивился, когда через пятнадцать минут раздался стук в дверь. Гарри Скотт никогда не звонил – он всегда стучался и делал это с настойчивостью репортера, рвущегося навстречу сенсации. Впрочем, так могла стучаться и полиция, имеющая санкцию от прокурора. Если бы дверь не была бронирована, то она наверняка разлетелась бы под кулаками-кувалдами талантливого репортера.
– Фрэнки, я тебя убью! – пригрозил Гарри, едва шагнув в комнату своего приятеля. – У меня накопилась масса дел, а ты заставляешь меня все это бросить и лететь к тебе за твоей долбаной сенсацией. И объясни мне наконец, почему вместо меня нельзя было прислать другого человека?
Все срочные дела Гарри Скотта можно было пересчитать по пальцам: первое, к ним в штат зачислили новенькую хорошенькую