Призрак в кривом зеркале. Елена Михалкова
удержаться от того, чтобы высказать ему накипевшее. А высказывать было нельзя, особенно сегодня. В другой раз, быть может…
Собственно, и платье было одной из составных частей плана: тонкое, облегающее ее красивую фигуру. Самой Ларисе не нравилось, что она широковата в плечах, – и Ленька не давал ей забыть об этом, в шутку дразня ее пловчихой, – но со временем она научилась обыгрывать этот недостаток, превращая его в достоинство. У всех ее платьев и блузок плечи были сильно открыты, иной раз асимметричность покроя даже подчеркивала разворот и ширину плеч, но кожа у Ларисы была такой нежной, такой молочно-белой, что смотревший мигом забывал о некрасиво выступающих косточках и прочих недостатках, о которых она прекрасно знала.
Вот и у этого трикотажного платья, которым она надеялась утром поразить приехавшего гостя, одна бретелька все время продуманно спадала. Но если за завтраком она с удовольствием ловила на себе внимательный взгляд (а гость, Лариса честно призналась себе, был хорош – не красавец, да и не ее типаж, но чертовски интересен), то теперь кляла на чем свет стоит и бретельку, и погоду, и Толика, для которого не существовало понятия «пунктуальность».
К тому моменту, когда представительная «Ауди» Анатолия подъехала к кинотеатру, Лариса успела промерзнуть до костей. Однако в машину она села с достоинством, неторопливо, и милостиво разрешила Толе себя поцеловать.
– Что-то у тебя руки ледяные, – небрежно бросил он, разворачиваясь на узкой дороге. – Замерзла? Давно стоишь?
– Только что подошла, – лениво ответила девушка, потягиваясь. – У матушки новый клиент, требовалось его развлечь.
Анатолий бросил на нее искоса быстрый взгляд.
– Я тоже хочу, чтобы меня развлекали, – с обиженной интонацией протянул он, и Ларису позабавила капризность, которую она услышала в его голосе.
– Толенька, разве я против?
Он притормозил у обочины, окинул подругу оценивающим взглядом (наконец-то!).
– Хороша ты, Ларка, – весело сказал он и потянулся поцеловать ее, но девушка строго помахала пальцем у него перед носом. – Не понял – откуда такие запреты?
– Ты бы еще на главной площади встал! Хочешь, чтобы твоя Виктория нас увидела?
Упоминание имени жены подействовало: Толик нахмурился, газанул с места и быстро свернул в проулок.
– Едем ко мне, – предложил он, как будто у них имелись другие варианты. – Сколько у тебя времени?
– Я вся твоя… – промурлыкала Лариса, поворачиваясь к нему выгодным ракурсом – в профиль. Впрочем, ракурса Анатолий не оценил, поскольку смотрел на дорогу. Тогда она уселась поудобнее и стала смотреть на него.
Толику было сорок три года. Депутат Законодательного собрания области, он и выглядел как положено депутату: полноватый, представительный, в костюме, который скрадывал его полноту. Однако, раздевшись, он менялся так разительно, что Ларисе каждый раз стоило большого труда не расхихикаться.